Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви. Екатерина Гринева

о чем-то переговорил с Марком. А потом быстрым размашистым шагом направился к машине.

      – Поехали, – буркнул муж, возясь с зажиганием.

      – И что говорит милиция насчет смерти Ольги?

      Муж уставился на меня красноречивым взглядом. Как-то он назвал меня чемпионкой по задаванию неподходящих вопросов в неподходящее время. Кажется, сейчас был именно такой момент.

      Я думала, что он вот-вот взорвется или просто пошлет меня к черту, но вместо этого он прищелкнул языком и бросил:

      – Ничего.

      Всю ночь шел снег, и по обе стороны дороги высились холмики сугробов: аккуратные, ровные. Стояли последние дни февраля, но складывалось впечатление, что на улице – глубокая зима. Часто шел снег, дул резкий холодный ветер и ничто не предвещало наступление весны.

      – Жалко Ольгу, – выдавила я.

      – Естественно! Она была классной бабой и суперпрофессионалом. Правда, у нее был единственный недостаток – дымила, как черт. Я ей пару раз даже на вид ставил. Да без толку. Как смолила, так и продолжала смолить. Я даже не представляю, как приду на работу, а Ольги – нет. – Володя мотнул головой: сердито, упрямо, как набычившийся пацан.

      Машина тронулась, и здесь я заплакала. Сказались напряжение дня и усталость.

      – Не реви! – хмуро бросил муж. – Мне от твоих соплей на воде еще хуже становится. Я весь день был, как заяц на батарейках. А сейчас все – сдох. Не трави меня, ради бога.

      – О чем ты говоришь, – сказала я, вытирая слезы тыльной стороной ладони. – Я что тебе – робот? Не могу копить в себе. Я и сама старалась не раскисать при матери. Это же видно, в каком она состоянии.

      – Платка нет?

      Я замотала головой.

      – Возьми тогда салфетку из бардачка, леди!

      – Сам джентльмен, – огрызнулась я. – При Марке ты обращался со мной как с рабыней. Постеснялся бы.

      – Марк свой в доску.

      Я хотела возразить, но промолчала. Лучше молчи, сказала я сама себе, cтиснув зубы до боли – до сведения скул от напряжения, словно мне их перевязали тугой бечевкой, от этого ужасно болели лицевые мышцы.

      – Слушай, я забыла тебя спросить: а почему не было Лешки Колокольцева. Твоего помощника?

      – Он у нас впечатлительный малый и поэтому попросил не присутствовать ни на похоронах, ни на поминках. Я и разрешил.

      Машина ползла едва-едва и наконец встала.

      – Пробки, – выдохнул муж. Он нашарил в бардачке пачку сигарет и закурил.

      – Ты же бросил.

      – Отлепись. Ты видишь, что творится.

      – У тебя неприятности на работе? – не нашла ничего лучшего брякнуть я.

      Муж посмотрел на меня с лихо-озорным выражением в глазах.

      – Вот за это я тебя и люблю. Как ляпнешь, так хоть стой, хоть падай. Ни убавить, ни прибавить. Я весь на нервах, а ты задаешь мне крайне идиотские вопросы.

      – В крайне идиотских вопросах, как ты выражаешься, на самом деле нет ничего идиотского, – тихо возразила я. – Я – твоя жена и хочу быть в курсе всего. Разве это неправильно?

      Машина тронулась с места, и Володя яростно потушил окурок в пепельнице,