Муж-незнакомец, или Сладкие сны о любви. Екатерина Гринева

и старинным деревом – такой тяжелый кисловато-терпкий запах. И эти огромные зеркала – во весь рост, в которых отражаешься не только ты, но и все роскошное деревянно-мраморное пространство: от лепнины на высоченных потолках до большой разлапистой пальмы около входа.

      Я направилась к ресепшену. Худая девушка с волосами, гладко зачесанными назад, с правильными чертами лица и безукоризненной осанкой напоминала одновременно топ-модель и воинственную амазонку. Сзади нее работал маленький телевизор: передавали местные новости. При моем появлении она механически-заученно улыбнулась мне.

      – Добрый день! – ее голос был высок и мелодичен. Как нота, которую взяла прима оперного театра. – Вы хотите снять у нас номер? К сожалению…

      – Я хотела узнать о Дымове Владимире Николаевиче – он остановился у вас.

      Я стояла и переминалась с ноги на ногу. Старая сумка с полуоторванной ручкой стояла около моих ног на полу, как бродячая собака, которая прилепилась к первому встречному в надежде, что тот ее заберет к себе домой.

      – Простите… Вы?.. – она вопросительно посмотрела на меня.

      – Его жена. Вот мой паспорт.

      Я достала из сумки паспорт и протянула его ей.

      – Да… – Она сверялась с какими-то данными в компьютере. – Совершенно верно.

      При этом она не пояснила, к чему относится это веское «совершенно верно». К тому, что я – Дымова Инна Викторовна, чей паспорт она рассматривает, или к тому, что мой муж останавливался у них.

      – Совершенно верно, – повторила она, возвращая мой паспорт. – Дымов Владимир Николаевич действительно останавливался в нашей гостинице. Но в настоящий момент он выписался.

      – Как выписался? – ахнула я. – Когда? У него же командировка.

      Девушка бесстрастно посмотрела на меня.

      – К сожалению, ничего не могу вам сказать. Он уехал из гостиницы час назад. Вызвал такси и уехал.

      Я стояла в полнейшей растерянности.

      – А куда он уехал? – прохрипела я. – Вы случайно не знаете?

      В невозмутимом взгляде амазонки ресепшена мелькнуло нечто, очень отдаленно напоминающее легкое сочувствие. Вроде как к умственно отсталой или душевнобольной.

      – Я сама вызвала такси, – пропела она. – Клиент вызвал машину до парка в конце проспекта Энгельса.

      – Спасибо, – пробормотала я. – Большое спасибо.