Zwergenlied. Игорь Прососов

конечно же, была игра. Иногда говорят – изредка даже обо мне, что человек играет как дьявол – так вот, Ротэхюгель проигрывал как ангел.

      Как это? А вот представьте играющего как дьявол – только наоборот.

      Когда бы ни выдавалась ему возможность проиграть – он бросал на кон сколько только мог. Стоило появиться шансу выиграть – он начинал ставить помалу, но все равно выкидывал одни единицы.

      И все это с прибауточками, улыбками и такой детской радостью, будто и не было для него большего счастья в жизни, чем смотреть, как его серебро оседает сначала в моем кошеле, а после и в карманах – изрядно раздувшихся, надо отметить.

      Наконец, проиграв последнюю монету и одарив меня ослепительной улыбочкой, Ротэхюгель приуныл.

      Ненадолго, как выяснилось. Полез в суму с видом заговорщицки бесшабашным и извлек некий завернутый в тряпицу предмет.

      – Тиль! – говорит он проникновенно. – Вижу, ты человек бывалый, более того – благородный.

      Понимаю – вот сейчас точно пришло время последней ставки.

      – За то, что я деньги все потерял, – доверительно говорит, – хозяйка меня заругает да скалкой побьет, только беда не в том. Не в первый раз. Я ведь еще и деньги мастера моего ставил. А он гро-озный! Не погуби, дай отыграться. А я… цверга поставлю.

      – Кого-кого? – Думаю, ослышался.

      Он тряпицу разворачивает – а там в квадратной бутыли стекла темного и в самом деле цверг сидит, дремлет: седоватый, бородатый, сварливый на вид до ужаса – ну точно, цверг, да и только! Обок его наковальня да верстачок малые приспособлены. Стенки бутыли изнутри все полочками да шкафчиками увешаны – и как только держатся?

      – Мы его, – говорит Ротэхюгель, – в жиле серебряной нашли. Это сейчас он квелый, а вообще – живехонький. Ругается ругательски.

      – Друг, – отвечаю я, – ругаться я и сам горазд. На что мне этот пропуск на костер? Вот что. Человек ты добрый, так что держи свои денежки и не переживай. Подними лучше кружку доброго пивка за мою победу в Вартбурге при случае.

      – Нет, – говорит он. – Без подарка я тебя точно тогда не отпущу. Бери цверга. Он историй знает – море. И про меч Велунда, и как Сигурд кладом овладел, и что с того вышло… Такому, как ты, этакий помощник завсегда пригодится. А еще он мелочи всякие ковать умеет. Бери, в общем.

      И так он меня убеждал, и такой я был пьяный, что согласился.

      Распрощались. Он до дому поплелся, а я на лавку завалился, суму под голову приспособив.

      Проснулся впотьмах, как от грома небесного. Одной рукой за кинжал схватился, другой за лютню. Нет, все в порядке. Вроде ругается кто-то. Прислушался – из сумы голос. Ну точно, цверг безобразит. Достаю бутылку, разворачиваю.

      – Придурок! – орет цверг. – За тобой инквизиторы уже идут, вот околицу деревенскую миновали, к корчме скачут.

      – Что? – красноречив я со сна.

      – Что сказано, балда! Думаешь, куда Ротэхюгель пошел на ночь глядя? Люди доброты не прощают, ты же его носом во все егойные пакости ткнул. А так – и тебе отомстит, и премию за донос