Взятка. Роман о квадратных метрах. Алексей Колышевский

наших работ».

      …В той смете, которая остается у нас, все выглядит несколько иначе. Сумма в ней та же, что и в первой смете, а вот расписана она совершенно по-другому. Стоимость строительных материалов в ней волшебным образом уменьшается, и все, что вбито в первую смету дурака-заказчика, переносится в параграф «прибыль». Эту прибыль сразу забирает себе руководство, и частью она тратится на функционирование офиса, на зарплату леночек, катечек и, разумеется, славиков вроде меня, а то, что остается, оседает в карманах самих учредителей. Иными словами, чем больше организация, которой вы доверяете строить свой дом, тем дороже он вам обойдется. Строительные фирмы дают на свою работу «гарантию», но на самом деле особой разницы между теми, кто строит вам дом, нет, потому, что вся разница здесь лишь между узбеками, таджиками, хохлами, белорусами, литовцами. Иными словами, между национальным составом бригады рабочих, которым моя фирма платит треть от того, что предусмотрено в смете дурака-простофили-снисходительного-идиота-заказчика…

      Однако насчет зарплаты это я к месту вспомнил:

      – Гаврилыч, а мне бы это…

      – Чего?

      – Ну, как чего? Узбекам пора за работу заплатить, так?

      Крыжный вздохнул, вытащил еще одну сигарету, поглядел на нее, поморщился:

      – Не с чего им платить-то. Пусть там подождут как-нибудь. Что им? Привыкать разве?

      Да нет, краснорожий ты мой приятель, им-то не привыкать. А то, что я сам с тех денег хотел откусить малость? Вот что меня волнует больше всего, если честно…

      Да-да. Вот такой я гнус. Обкрадываю рабочих. А кто их не обкрадывает? Натурально, все и обкрадывают.

      Я просек это дело как-то почти сразу. «А что, если немножко откусывать от их жалованья? Ну, скажем, оштрафовать за что-нибудь, удержать, то да се? В конторе все равно ничего никто не узнает», – осенило меня, и я попробовал. И получилось. С тех пор я регулярно при выдаче зарплаты своим работягам удерживал с каждого по десять-пятнадцать процентов и при этом совершенно не страдал никакими угрызениями совести. Кто такой рабочий? Да никто. Ноль. И прав у него никаких нет, тем более права «вякать». Все, что он умеет, – это ворочать руками и ногами, а я работаю головой. Головой завсегда больше наваришь, а из рук почти все утечет водой сквозь пальцы. Вот такой я. А вы думали, я «юности честно зерцало»? Ну, конечно. Ага. Еще чего. Мне тоже хочется, чтобы карман оттягивало, я уже почувствовал вкус шальных денег – это как наркотик, от него невозможно отказаться. Опять же, что я там зарабатываю-то? Как ели мы с мамой замороженную курятину, так и продолжаем, ничего не изменилось. Ну да ничего, я только начал…

      В общем и целом, как говорил еврейский комиссар Швондер, картина вырисовывалась неприглядная: дом Ка достраивать не на что, денег на зарплату работягам тоже нет, мой «бонус» пролетел, как фанера над Парижем. Я уже хотел было спросить Крыжного, к чему, по его мнению, стоит готовиться, но вопрос застрял у меня в горле: во двор вкатились