Ко времени моих слёз. Василий Головачев

на него работников института.

      В своем кабинете Арсений Васильевич выпил полграфина минералки и битый час размышлял над причинами полученного выговора. Потом увлекся работой и забыл обо всем. До вечера. В шесть лично проверил, кто остался на рабочем месте, твердо выпроводил энтузиастов: Сережу Сергиенко, Толю Юревича и Женю Шилова. Походил по опустевшей лаборатории, разглядывая рабочие столы, компьютеры, экраны, аппаратные стойки. Выключил забытый кем-то осциллограф. Показалось, кто-то посмотрел на него из стены угрюмо и недовольно.

      – Бред! – вздохнул Арсений Васильевич, решительно направляясь к выходу из лаборатории.

      Однако его бедствия этим днем еще не закончились.

      Во-первых, на улице к нему пристал какой-то мужик бомжеватого вида, попросил пять рублей, а когда Гольцов дал ему монету, потребовал еще пять и не отставал, грозя всяческими карами, пока Арсений не дал ему еще десять рублей.

      Во-вторых, недалеко от дома его столкнула с тротуара в снег какая-то веселящаяся шпана, связываться с которой не имело никакого смысла. Упал Арсений Васильевич неудачно, на ушибленную руку, и чуть не взвыл от боли в плече, отдавшейся в шее и в голове. Уж не перелом ли какой? – подумал он с испугом, баюкая руку. Надо к врачу сходить…

      К врачу, конечно, не пошел. Боль отступила, сердце успокоилось. Мысли вернулись к теме разговора с директором. Дома Арсений Васильевич переоделся не спеша, потушил овощи, поужинал, сел перед телевизором, желая расслабиться и отдохнуть, но в это время тренькнул входной звонок.

      Он открыл дверь, впустил сына вместе с клубом морозного пара. Сын снял шапку, куртку, повернулся, и Арсений Васильевич увидел у него под глазом свежий синяк.

      – А это что у тебя за украшение? Откуда бланш?

      – Упал с кровати, – криво улыбнулся Кирилл, растирая нос и щеки. – Ух и мороз! Налей чего-нибудь горяченького, папа, внутри все заледенело. Пешком топал от автобусной станции.

      – Почему не подъехал на маршрутке?

      – Денег нет.

      Арсений Васильевич с немым изумлением уставился на сына:

      – Я же тебе три дня назад деньги дал, на неделю вперед.

      Кирилл отвел глаза:

      – Я потерял…

      Арсений Васильевич с трудом сдержался от ругательства, вздохнул, сгорбился, теряя интерес к разговору, побрел на кухню, волоча ноги. Сын врал, это было очевидно, но уличать его во лжи не хотелось. Вообще ничего не хотелось, даже жить.

      Зашипел чайник, нагреваясь.

      В кухне появился Кирилл, робко приблизился к отцу:

      – Прости, пап… я проиграл деньги… в казино… хотел выиграть…

      Арсений Васильевич молчал.

      – Понимаешь, не хочется все время зависеть от тебя… вот я и решил…

      Арсений Васильевич продолжал молчать, глядя в стол.

      – Я больше не буду, честное слово!

      Арсений Васильевич молчал.

      – Я уже ищу работу, завтра собеседование… Ну, что ты молчишь?

      – Хорошо, – тусклым голосом ответил Арсений Васильевич. Выключил чайник. –