Четыре Сына. Рождение легенд. И. Барс

Тогда я пойду с тобой.

      – Чего!? – недовольно протянул Белый, разворачиваясь. – Это задание Атонах поручил мне, а не тебе!

      – Мне плевать на твое задание, дебил! Это и не задание никакое. Думаешь, зря Атонах с Щербетом шептался в кабинете? О чем вы там говорили? Небось, они спрашивали, какая стихия тебе больше всего по душе?

      Дамаск оторопел на мгновение. Откуда он узнал? Но вспомнив, что речь идет об Атонахе, тут же нахмурился и враждебно выдал:

      – Ничего такого у меня не спрашивали. И вообще. Сейчас я принесу сверток, и сразу ткну его тебе в твой неблагодарный нос. Только ты не уходи никуда, жди меня здесь.

      – Да не принесешь ты ничего, Белый…

      Бирма прервал громкий удар кулака о железо. Мальчишки вздрогнули и обернулись. В открытом проходе калитки стоял явно недовольный Дыра. Дамаск спохватился и выпрыгнул на улицу, на ходу выкрикнув охраннику:

      – Меня Атонах послал на задание, но только одного. Черного велел не выпускать.

      – Ах ты, черт проклятый! – начал орать Бирм за закрывающейся дверью с коваными головами змей.

      Из-за высокого забора раздавались разъяренные крики Бирма, поэтому Белый постарался как можно быстрей уйти от особняка Атонаха. Как только он свернул с улицы Добросердечных на улицу Неумолимых, на душе сразу стало как-то легче.

      Стоял жаркий полдень. Повсюду сновал народ, спешащий по своим делам. Дамаск вытащил из кармана тонкую неглубокую шапку, похожую на носок, и натянул ее на голову, чтобы спрятать свои светлые волосы. Стоило надеть серую шапчонку, как Белый, словно стал невидимый для всех.

      Целый час потребовалось Дамаску, чтобы добраться до заброшенной бухты, раскинувшейся в северной части Керибюса. Пока Белый петлял по улицам, которые становились все кривее и уже, ему повстречалось много знакомых из гильдий, активно промышляющих своим неблагородным делом. Но стоило выйти за пределы города, как люди словно вымерли. Дамаск с удовольствием набрал полную грудь соленого воздуха, долетавшего с Нуармутского океана, и перешел на бег.

      Заброшенная бухта была скрыта от глаз выросшим вокруг нее ободком высоких скал. Во время прилива в нее практически было невозможно попасть. Много кораблей потонуло, разбиваясь о негостеприимные камни. Именно поэтому она стала заброшенной.

      Пробежав через ущелье, Дамаск вышел на белоснежный пляж, к которому примыкал сырой медленно и верно гниющий причал, издалека казавшийся цветным, из-за облепивших его влажную поверхность сине-зеленых водорослей.

      Дамаск завертел головой в поисках человека. Но в бухте, кроме него и пикирующих в воду чаек, никого не было. Подумав, что человек еще не пришел, Белый приготовился дожидаться. Он подошел ближе к воде и плюхнулся на песок, подставив грязные пятки накатывающим теплым волнам.

      Кого-то ждать это всегда нудное и утомительное занятие. Белый понаблюдал за орущими птицами, попялился на облака, покидал лягушкой камешки в воду, пока не заметил на дальнем четвертом причале маленькую коробочку, обернутую в светло-коричневую бумагу. Дамаск был уверен, что это