Видящий. Лестница в небо. Алексей Федорочев

приехал поздно, уставший. Опять постоянно тер переносицу, но беседу откладывать не стал.

      – Ну что, зайка-побегайка, наговорился с братом?

      – Наговорился, спасибо. Я могу теперь домой ехать?

      – Домой… Хороший вопрос. Дмитрий сказал, что я над ним опеку оформил?

      – Сказал. Только я тут при чем? У меня живая-здоровая мать имеется.

      – У тебя… Знаешь, стало быть, что вы в роду – приемыши. Только я, как опекун вашего рода, власти над твоей жизнью все равно поболее имею. И власть эта нашим императором подтверждена; или ты и с императорской властью поспорить собираешься? – Ого, сразу с тяжелой артиллерии наступление начал…

      – Согласен: с императором не поспоришь. И что же от меня опекуну требуется?

      – Не ерничай. Сейчас ты мне как на духу расскажешь, чем два года занимался. И не дай бог где-то соврать… И если ничего за тобой не числится – поедешь в закрытую академию учиться. Аттестат у тебя есть, в школе тебе теперь делать нечего. Как раз с Дмитрием поступишь.

      Переглядываюсь с Митькой.

      – А ничего, что я не хочу в эту академию ехать? И в ПГБ служить не собираюсь?

      Милославский давит на меня тяжелым взглядом:

      – А ты собирался всю жизнь бусины в мастерской заряжать? Или наемничать? Вот бы Елизар Андреевич-то порадовался!

      Митька с интересом смотрит на меня. Хоть и был в нашем распоряжении почти целый день, но мы больше про его жизнь говорили, да я мать расспрашивал, как она устроилась. Про свои приключения только смешные эпизоды старался рассказывать, чтоб никого не волновать.

      – Чем плохи мои занятия? – Я искренне возмутился.

      – Тем, что ими ты и у меня заниматься сможешь! – сказал как отрубил. – И пользу государству и роду приносить станешь, и под присмотром.

      – А если я на врача, как мать, собирался выучиться? Что, у нас в империи море целителей стало? – нарочно уточняю у опекуна, хотя давно уже для себя все решил.

      – В академии и это преподают. Там еще много направлений имеется, найдется из чего выбрать. А с матерью твоей я поговорю. Только думается мне, возражать она не станет.

      Что ж, позиция Милославского мне ясна. И все, как обычно, для моего же блага.

      – Тихон Сергеевич, зачем я вам? Ну поса́дите вы меня на поводок – что я от этого сговорчивей стану? Я никогда не хотел в ПГБ служить, и сейчас не хочу.

      – А ты не думал, что в твою дурную голову столько секретов понапихано, и это еще наверняка не все?

      Мы с Митькой опять переглянулись.

      – Да-да, не считайте меня дураком старым! Что я, не понимаю, что ли, что вы мне не все выложили? И нечего тут переглядываться! Я еще из ума не выжил и не скоро выживу! – После вспышки гнева Милославский какое-то время молчит, а потом устало продолжает: – Да и просто по-человечески пойми меня – я за тебя теперь отвечаю. Только нет у меня времени тобой заниматься. Вот выучишься – сможешь сам тогда своей жизнью распоряжаться, а пока мои требования исполнять будь любезен!

      Красивая заманушка.