Видящий. Лестница в небо. Алексей Федорочев

но при любом выходе наружу ряса липла и путалась в ногах, напоминая о принятом сане. Нет, старик не тяготился своим монашеством. Лет ему было немало, жена давно скончалась, упокой Господь ее душу. Да и молодым стоило дать дорогу…

      – Господин… к вам посетитель. – Постучавшийся послушник доложил как-то неуверенно, что сразу привлекло внимание.

      – Ко мне? – Мало ли кто мог приехать, но именно сегодня никаких визитеров не ожидалось.

      – Он сказал – к монаху лет семидесяти восьми, принявшему сан в июле тысяча девятьсот девяносто шестого года и обладающему влиянием.

      – Любопытно…

      – Из всей братии только вы подходите под определение. И еще он передал это, – послушник развернул грубоватую ткань, являя на свет старинную золотую чашу с вложенным документом, – мы все проверили: чаша чиста, бумага тоже.

      Лист бумаги гласил, что чаша датируется концом шестнадцатого века и с большой долей вероятности принадлежала первому в династии Романовых – Михаилу Федоровичу. Экспертное заключение было подписано директором Петербургского Государственного музея и имело все необходимые печати и отметки об экспертизах. Приложенная к официальной бумаге записка гласила: «Я подумал, вам будет приятно вернуть имущество вашего предка. С всемерным уважением, Егор Васин (бывш. Васильев)».

      – Наш пострел везде поспел… – скрипуче пробормотал себе под нос монах. – Еще что-нибудь было?

      – Нет, господин, только это.

      – Ну что ж, уважим дарителя. Он еще здесь?

      – Да, господин. Прикажете просить?

      – Проси. Но не сразу. Пусть ко мне сначала Урский подойдет.

      Глава 4

      До сих пор не знаю: совершаю я ошибку или нет?

      Вручив после долгих препирательств заготовленную посылку привратнику, удостоился короткой реплики:

      – Ждите.

      Ждал. Три часа на самом солнцепеке перед воротами не прибавили мне кротости и смирения, но деваться было некуда. Если визит к Задунайским превышал мой уровень на голову, то здесь я вообще был букашкой под микроскопом. Единственное, из-за чего сунулся сюда, – страстное желание хоть как-то определиться с дальнейшими планами на будущее. Раз вселенная подкинула мне такой жирный бонус в виде второй жизни, да еще в не самых худших стартовых условиях, то глупо было бы не реализовать все давно похороненные в прошлом мире мечты и амбиции. Там мне во многом помешало ранение, слишком сложно привыкал к отсутствию ведущей руки, потом еще долго не мог адаптироваться к внезапно грянувшему капитализму и рыночным отношениям, а дальше – просто плыл по течению, решив, что мое время уже ушло. Так себе оправдания, если быть честным хотя бы с самим собой, но других нет.

      – Надеюсь, ты не в монахи постригаться собрался? – Надо отдать ему должное, Земеля молчал долго: и пока мы добирались сюда на электричке вместе с толпами вырвавшихся из плена душного города на природу отдыхающих, и пока мы шли по единственной дороге к монастырю, и во время моего разговора на повышенных тонах у ворот, но теперь даже его хваленое самообладание дало трещину под напором любопытства.

      – Не