Видящий. Лестница в небо. Алексей Федорочев

самая дорогая во всех смыслах цацка в моей жизни… – И даже в двух.

      – У меня теперь тоже такая есть. – Боря стягивает перчатку и являет миру похожее украшение, только вот радости в его голосе нет никакой.

      – Поздравляю! И кто ты теперь? Я вот – Васин.

      – Черный! – с некоторым вызовом отвечает новоиспеченный полный дворянин.

      Опаньки!

      Есть небольшая тонкость: чем меньше общего между старой и новой фамилией, тем дальше от бывшей семьи позиционирует себя новый род. Трудно найти что-то общее между Ярцевым и Черным, совпадающая буква не в счет. Что-то у Бори неладное случилось. Гадать не хочу:

      – Помощь нужна?

      Борис смущенно бросает взгляд на остальных. Бушарин тут же пытается что-то показать знаками из-за его спины. Да помню я, что вам, профессор, гаситель требовался.

      – Понял. После ужина поговорим, хорошо?

      Товарищ по экзаменам облегченно кивает.

      За едой серьезных тем не поднимаем, даже и не говорим особо. Я соскучился по нормальной пище, у Милославского готовили в основном диетические блюда, полезные для его организма, тюремная баланда вкусовыми изысками как-то тоже не отличалась. Мамины пирожки закончились еще в первой половине дня, а идти в вагон-ресторан мне не хотелось: купить нормальную одежду не догадался, а костюм мой, как уже говорил, выглядел так, словно его пожевали и выплюнули. Так что за этим ужином собеседник из меня никакой. Олег набирает калории после запоя. Александр Леонидович витает где-то в своем мире физики. А Ярцев… тьфу, Черный, мысленно репетирует наш разговор. Нет, я не научился читать мысли, просто у него на лице все написано.

      Первым после ужина меня утаскивает все-таки Бушарин.

      – Егор! Я знаю, что злоупотребил вашим доверием, но это я позволил Борису здесь остаться. Мальчик так рвался на встречу с вами, а еще ему совсем некуда было идти, как я понял. Поэтому и предложил дождаться вас здесь, от моего гостеприимства он отказался… – Проф виновато мнется, но я и так понимаю, что ночевать с Борей в одной квартире он просто опасался, так что на собственном варианте не настаивал. Да и Борька вряд ли согласился бы. Одно дело переночевать у товарища-ровесника, а другое – у практически незнакомого человека.

      – Понял, вы все правильно сделали, Александр Леонидович. Сами-то хоть успели отдохнуть?

      – Мне здесь лучший отдых. И, Егор…

      – Я помню про гасителя.

      – Отлично! – облегченно вздыхает Бушарин. – С вашего позволения, я еще останусь ненадолго, хочу мысль записать, пока не ушла.

      – Конечно, профессор. И я не спросил, вы к переезду в Питер – как?.. Когда будете готовы?

      – В Питер? – Стукнутый мешком – именно так называется выражение, возникшее на лице Бушарина.

      – Мы на моем дне рождения это обсуждали… – А ведь точно, проф тогда в сторонке стоял курил, мог и не слышать.

      – К августу буду готов, если пообещаете помощь Бориса и, конечно, выделите людей для упаковки и погрузки! – Общение с бывшими военными пошло Бушарину на пользу – вон как браво рапортует,