Прошу вас…. Зинаида Гиппиус

же книги можно на набережной иногда покупать, и вечера свободны: читай, думай.

      Книги Леонид читал только старые, без особого выбора и системы: какая приглянется. Современность его как-то не захватывала. А что захватывало еще, – то к современности не подходило.

      Был моложав – весь: и лицом, и телом, и душой: точно на двадцати пяти годах остановился и таким дальше жить продолжал, хотя было ему за тридцать. Даже детское мелькало в синих глазах с длинными ресницами. О войне (по молодости прошел одну гражданскую на юге) вспоминал с содроганьем и – с благодарностью Богу, что никого своей рукой не убил. Словом, родись Леонид тремя-четырьмя десятилетиями раньше, – он непременно стал бы толстовцем. У него и взор был такой: человека, прежде всего, честного; до узости, до щепетильности, до мелочности, до упрямства.

      У Панкратовых еще бывал он потому, что любил их шестилетнего Мишука. Они подолгу, иной раз, говаривали вместе, отлично друг друга понимая.

      Леонид вспомнил, что нынче новогодний вечер, встречать звали; и заторопился пораньше, чтоб не уложили Мишука. Путь дальний, через весь Париж. Леонид нанимал невзрачную, но чистенькую комнатку у старухи-француженки за Клиши, а Панкратовы жили на набережной, около Point du jour[1].

      Машинально, думая о чем-то своем, опустился от огней сырой, склизкой ночи – к душным огням метро; и не заметил, как доехал.

      На шестом этаже, в крошечной передней Панкратовых (они были небогаты, но, благодаря энергии веселого Нестора Ивановича, не нуждались), Леонида сразу встретил Мишук. Красная шелковая рубашечка, золотой поясок. Мишука держали особенно, такая уж идея у родителей: он еще ни одного слова, кроме русского, не знал, ни одной французской книжки не видел, няня у него была – настоящая русская няня, и сказки ему рассказывались только русские. «Надо покрепче фундамент заложить», – уверяла мать, Анна Львовна. Леонид этому сочувствовал.

      – А у нас-то что… – сказал Мишук таинственно, округлив глаза и губы.

      – А что такое?

      – Тетя Рая у нас, – серьезным шепотом объяснил Мишук.

      – Это кто же?

      – Я ее прежде не видал. Ее нельзя всегда видеть. Она волшебница.

      Леонид улыбнулся, но тотчас серьезно, и тоже шепотом, спросил:

      – А ты почем знаешь?

      – Я знаю. Чего ты хочешь, – она сейчас дает. Я захотел вагоны, – она вынула, дала. И паровоз с большой трубой. Все смеялись, а она говорит, что в Новый Год, кто чего захочет, можно дать.

      Мишук тянул показывать вагоны, но Леониду любопытно было взглянуть сначала на «волшебницу». Держа за руку мальчика, он вошел с ним в столовую.

      – А-а! вот и фантаст наш! – закричал весело хозяин, плотный, розоволикий Нестор Иванович. – Об заклад бьюсь, Мишутка уж о вагонах поведал!

      В столовой сидели обычные гости Панкратовых, – пять-шесть человек; барышни-племянницы, сорбонский студент, полковник бывший… Леонид всех их знал, встречал. Но он никогда не видел женщину, которая сидела теперь за столом, прямо против двери, и прямо взглянула на него.

      Ее полное, круглое лицо облегала белая косынка, – такие носили русские сестры милосердия; только у этой косынка спускалась почти до бровей и падала на плечи, как длинная пелерина. Ничего не было замечательного в простом-простом лице с ясными карими глазами. Лицо свежее, доброе, – и только. Хозяин познакомил:

      – Главный Мишуткин друг. А это сестра Раиса… Николаевна. Мы тут о желаниях с ней толкуем.

      – Это тетя Рая, – пояснил Мишук. – Это она и есть.

      Леонид сел рядом. Мишук убежал за своими вагонами, притащил их и не отставал от Леонида: «Видишь? видишь? я сказал: хочу вагоны! Сейчас вынула и сейчас дала…».

      – Вот бы нам так, – произнес со вздохом студент-полковник. Я бы к вам, – как Мишук: тетя Рая, вот чего желаю! А вы бы вынули и дали.

      Она улыбнулась и сказала, не тихо и не громко, голосом до того удивительным, не похожим на другие голоса, что Леонид весь обернулся к ней.

      – Трудно это вам… как Миша. Как он, – трудно многим.

      – Почему? Почему? – заволновался студент. – Желаний, что ли, не хватит? У каждого есть что-нибудь, хотя бы вот у здесь сидящих. Мы говорили…

      – Да, да, – подхватила барышня-племянница с умненькими глазками. – Мы говорили сейчас, что вдруг бы, как в сказке, появился добрый гений, спросил каждого, чего он желает, и…

      – И вынул бы и дал, как вагоны Мишуку! – подхватил в свою очередь Нестор Иванович. Громко рассмеялся и прибавил:

      – Да, ладненько бы было! А ты чего бы пожелала, Наташа? Скажи! Давайте, пофантазируем, кстати, Новый Год, под Новый Год можно. Скажи скорее, чего хотела бы? И пусть все скажут, давайте!

      Наташа рассмеялась, за ней другие, заговорили все, но никто ничего путного не сказал. Мишук, обняв свои вагоны, заснул на коленях у тети Раи. Она улыбалась, оглядывая гостей ясными карими глазами, а когда шум затих немножко, промолвила:

      – Желание исполнить не так трудно. Да вот беда: желать-то люди не умеют.

1

Рассвет (фр.).