Музыкальный приворот. На крыльях. Анна Джейн

против ярости. Ненависть против ненависти. Любовь против любви.

      Они целовались с исступлением, не в силах остановиться, пытаясь перебороть друг друга, вымещая всю свою накопившуюся злость и горечь. И страсть – непонятно откуда взявшуюся страсть, перетянувшую им горло и заставлявшую часто дышать.

      Нина тихо вскрикнула от укуса в шею, в котором болезненность перемешалась с притягательным наслаждением, – Келла перестарался, и в ответ укусила его за губу, срывая с парня последние запреты, и он потянул водолазку девушки вверх, не прекращая целовать, прижимая к стене.

      Чем могло все закончиться, неизвестно – Нине и Келле помешал телефонный звонок: настойчивый и громкий. Музыка «На краю» ворвалась в единственного свидетеля их неистовых объятий – тишину.

      И они словно пришли в себя – мгновенно отстранились друг от друга, и Ефим полез в карман джинсов, чтобы найти разрывающийся мобильник.

      – Сейчас буду, – сказал он недовольным тоном, пытаясь выровнять дыхание.

      – За мной, – буркнул он Журавлю, открывая дверь, за которой уже стояла та самая девушка в его черно-красной клетчатой рубашке с телефоном в руках – видимо, и звонила тоже она.

      – Что случилось, Фим? – спросила она, удивленно поглядывая на Нинку. – Ты где так долго был?

      – С друзьями в баре, – отмахнулся тот и оглянулся на блондинку, которая все же зашла следом за ним. – На кухню, – велел он ей и обратился уже к девушке:

      – Оставь нас. Иди спать.

      Та пожала плечами и скрылась в гостиной, которая, видимо, и служила ей спальней.

      Келла прошел на кухню, включил свет, распахнул настежь окно и тотчас закурил. Нервничал.

      Поморщившись, Нина села на табуретку. Сигаретный дым ее раздражал, но сейчас она была не в том положении, чтобы что-то говорить хозяину квартиры. Да и вообще, голова ее все еще слегка кружилась. Но оба они постарались забыть о том, что только что произошло на площадке. Хотя их сердца не забывали – все еще бешено бились.

      – Ты дура? – прямо спросил Келла, выдыхая дым.

      – Следи за тем, что говоришь, – привычно огрызнулась девушка.

      – Зачем руку порезала? – спросил он, глядя на окровавленный бинт.

      – Случайно, – не собиралась ничего объяснять Нина. Когда они целовались, боль отступила на второй план, пустив на первый чувственность.

      – Случайно костяшками по зеркалу ударила? Точно дура, – констатировал Келла.

      Парень затянулся последний раз, затушил сигарету и сел рядом с блондинкой.

      – Руку.

      Их взгляды встретились.

      И Нина, подумав, все же положила саднящую ладонь на стол. Бинт пропитался кровью. Келла только головой покачал и принялся осторожно разматывать его – чего-чего, а крови он не боялся. Насмотрелся на своем веку.

      Он осмотрел ее руку с припухшими ранками, надавил немного и присвистнул.

      – Я поражаюсь твоей бесконечной тупости, Журавль, – сказал синеволосый. – Ты стекло не могла вытащить? Оно почти полностью под кожу вошло.

      Девушка