Мазепа. Фаддей Булгарин

закрыла глаза платком и сказала со вздохом:

      – За то и верные слуги ваши готовы за вас в огонь и в воду!

      – Ну, а что ж толкуют обо мне в Киеве? – спросил Мазепа с притворным равнодушием.

      – Ведь там языки не на привязи, там толков не оберешься, – отвечала Ломтиковская, – я жила в доме Войта Ковнацкого, к которому собираются русские офицеры, полковники и даже адъютанты Голицына и англичанина Гордона. Наслышалась я всякой всячины!

      – Да что б такое говорят?

      – На что повторять пред вами пустяки! Пользы от этого не будет, а вам будет неприятно…

      – Но я непременно знать хочу, что такое ты слыхала про меня! Говори, Мария; я не люблю этого жеманства!

      – Я, право, боюсь… Вы нездоровы, можете прогневаться, и это повредит вам!

      – Давно бы мне пришлось лечь в могилу, если б злые толки причиняли мне болезнь! Говори смело! Ты знаешь, что я привык к дурным вестям.

      – Говорят, будто друг короля шведского, новый король польский, Станислав Лещинский, старается преклонить вас на свою сторону и заставить вас отложиться, с войском, от России…

      – Так это новость в Киеве! – возразил Мазепа с улыбкою. – Об этом я сам уведомил царя!

      – Сказывают, будто Станислав Лещинский прислал вам богатые подарки…

      – Какой вздор! Казна короля Станислава столь же пуста, как голова тех бездельников, которые выдумывают на меня такие вещи. Если б король Станислав был в состоянии дарить, то он послал бы подарки не мне, а царским вельможам, например Меншикову, Шереметеву! Ведь московские паны куда как падки на подарки! А мне что он может подарить? Я едва ли не богаче короля Станислава!

      – Говорят, – примолвила Ломтиковская, понизив голос, – что король Станислав прислал к вам с подарками… красавицу… польку… которую смолода обучали, как вести дела политические… – Ломтиковская, закрывая лицо платком, посмотрела исподлобья на Мазепу. Он быстро поднялся, присел на подушках и, устремив пламенный взор на Ломтиковскую, сказал:

      – Как! в Киеве знают о прибытии сюда женщины из Польши! Мария! говори правду… не твоя ли это выдумка?

      – Клянусь вам, пан гетман, всем, что есть святого, что я слыхала об этом в Киеве! – возразила она дрожащим голосом. – Даже адъютанты князя Голицына говорили об этом… Но я чувствовала, что мне надобно было молчать!..

      – Хорошо! я напишу к Голицыну… Я скажу ему, кто такая эта девица… Пусть он узнает… Пусть узнает сам царь!.. – сказал Мазепа прерывающим от гнева голосом. – Я окружен здесь изменниками, лазутчиками… Но на этот раз они жестоко обманутся… Я их открою!.. О, я открою их… – Мазепа замолчал, снова прилег на подушки и чрез несколько времени, пришед в себя и как бы устыдясь своего гнева, сказал хладнокровно: – Все это пустое! На меня выдумывали не такие вещи и ни в чем не успели. А какая кому нужда до моей домашней жизни? Пусть себе толкуют, что хотят! Поврут, да и перестанут!

      Но хитрая Ломтиковская видела ясно, что равнодушие Мазепы было притворное и что