Жертва вечерняя. Петр Боборыкин

сидят, выпуча глаза, или стоят и глупо улыбаются. Я ни к кому не подходила, и на меня никто не обратил внимания: я была уж очень укутана. На танцы мне не хотелось смотреть. Говорят, что это все наемные танцоры. Из ложи я заметила только одного пьеро. Наверно, куафер. Он меня рассмешил, очень уж ломался, и руками, и ногами…

      Я остановилась в раздумьи против Декаршенок. Эта отвратительная L***, со своим цинизмом, обдала меня каким-то ужасом… Ну и Clémence такая же; чего же я лезу? Я уж было на попятный двор. Да и поздно делалось…

      Я начала опять искать Clémence. Смотрю направо, налево, нет ее нигде. Так мне стало досадно, что я прозевала на мерзкую L***. И Домбрович исчез. Но вместо него вылез откуда-то Кучкин. Я сейчас же вышла из залы и бегом побежала в фойе. Там еще было много народу. Все пары сидели вдоль стен боковой залы.

      Прошлась я взад и вперед, нет Clémence. Надо было ехать ни с чем. В коридоре бельэтажа я остановилась и почти спряталась в угол. Из ложи вышел Домбрович со светло-каштановым домино… Капельдинер затворил дверь. Из той же ложи через две-три секунды выходит маска. Повернулась ко мне: Clémence. Я почти кинулась на нее.

      – Bon soir, Clémence! [40] – крикнула я ей, даже не успевши изменить голоса.

      Она встрепенулась, прищурила свои большие глаза, немножко подалась вперед:

      – Ah bah! Je ne te connais pas [41].

      – Mais je veux te causer [42],– перебила я ее уже не своим голосом.

      – Entre dans ma loge [43].

      Она пригласила меня рукой. Жест был очень милый, безукоризненный.

      "Домбрович может вернуться", – вспомнила я.

      – Entre donc! – повторила Clémence.

      Сердце у меня екнуло. Я даже зажмурила глаза. Мы вошли в ложу. Там сидел мужчина с большой черной бородой. Смотрел итальянцем. Кажется, я где-то его встречала.

      – Cet animal de Dombrovitz court après Fanny, et j'ai un appétit bœuf [44].

      – Comme une vraie parisienne [45],– добавила черная борода с каким-то иностранным акцентом.

      – Madame, – обратилась ко мне Clémence, – и указала на кресло.– De quoi s'agit-il? [46]

      Я совсем растерялась. Чувствую: в виски бьет, в глазах позеленело. Девчонка, как есть, деревенская девчонка!

      Сижу и смотрю на нее. Как она хороша! Какая турнюра, руки точно из мрамора. Глаза, правда, подкрашены, да кто же нынче не красится? Шея прелестная. Два, три крупных брильянта; ничего больше. Домино облито тысячными кружевами.

      – Beau masque, – прохрипел итальянец (я теперь знаю, что это итальянец), – est tu muette? [47]

      Clémence протянула мне руку и очень мило улыбнулась.

      – Un renseignement ou un service? [48] – спросила она. Первая моя робость скоро прошла.

      Я заговорила с ней о Домбровиче. Не знаю уж почему, я схватилась за него; но так вышло. Я сочинила, разумеется, целую историю: будто я его знала когда-то за границей и теперь увидала около нее, в маскараде…

      Clémence рассмеялась.

      – Si tu me jalouses, – сказала она мне, все с той же милой и даже скромной улыбкой, – tu as tort. Il n'est que mon ami [49]!

      Итальянец расхохотался.

      Clémence указала веером на партер:

      – Dombrovitz est bien au-dessus de tous ces petits crevés

40

Добрый вечер, Клеманс! (фр.).

41

Ах! Я тебя не знаю (фр.).

42

Но я хочу с тобой поговорить (фр.).

43

Входи в мою ложу (фр.).

44

Это животное Домбрович ухаживает за Фанни, а у меня волчий аппетит (фр.).

45

Как подлинная парижанка (фр.).

46

Мадам… О чем идет речь? (фр.).

47

Прекрасная маска… ты нема? (фр.).

48

Сведения или услуга? (фр.).

49

Если ты ко мне ревнуешь… ты не права. Он мне только друг (фр.).