Цветок папоротника. Ольга Юнязова

не хотелось.

      – И на обрыве, значит, тоже была не сама Алёна?

      – Там была Алёна, но это существо находилось рядом. Я чувствовала их обоих одновременно. Как будто… – Оксана вздрогнула и резко вздохнула, отчего получилось громкое испуганное «Ах!».

      – Что? – Александр тоже вздрогнул от неожиданности.

      – Эта тварь подсказывала мне, что я должна отвечать Алёне и каким тоном. И я… – Оксана закрыла лицо руками.

      – И ты?…

      – Я хотела уйти, не продолжать этот разговор, но меня словно дёргали за веревочки, и я, как марионетка, продолжала говорить. Я просто отыграла сценарий, написанный для меня этой тварью, и тем самым помогла Алёнке свалиться в пропасть!

      – Значит, ты тоже была одержима в тот момент?

      – Выходит, так.

      Александр откинулся на спинку стула и с грустной улыбкой посмотрел на Оксану:

      – Не вини себя. Ты ведь была не способна сопротивляться.

      Оксана посмотрела на часы.

      – Не пора ли спать? У нас будет ещё время пообщаться. – Она встала, подошла к шкафу-купе, искусно замаскированному под обычную стену, открыла его и достала два комплекта постельного белья. – Раздвигай кресло, и оно превратится в кровать. И второе тоже. Надеюсь, ты не возражаешь, если мы будем спать в одной комнате? Не тащить же кресло на кухню.

      – Я без предрассудков.

      – Ну и замечательно, тогда отвернись, я разденусь. А то я с предрассудками немного.

      Выключив свет и забравшись каждый в свою постель, оба замолкли.

      Но Оксане не спалось. Полежав какое-то время, она приподнялась на локте.

      – Что, Чебурашка, тебе тоже не спится? – подал голос Александр.

      – Ты что, видишь меня?

      – Нет, в основном слышу.

      – Я хотела спросить… А ты правда знахарь?

      – Э-э-э… Ну, я пока только осваиваю науку деда. Поэтому знахарем меня назвать, пожалуй, нельзя. Это я прихвастнул. Извини.

      – Но ты уже что-нибудь можешь?

      – Что-нибудь могу.

      – А что?

      Александр задумался, стоит ли рассказывать, что Алёну он оживил не только искусственным дыханием. Ему показалось, что это будет нескромно. Да и сомнение – «а вдруг она и так ожила бы от ещё одного вдоха?» – у него всё-таки было.

      – А что надо? – спросил он. – Пока ведь не сделаешь, не узнаешь, можешь или нет.

      – Логично, – согласилась Оксана. – А астму вылечить можешь?

      – Вылечить? Вылечить не могу. Болезни не лечатся.

      – Как это?

      – Так. Человек исцеляется, и болезнь уходит. Или ещё говорят «проходит».

      – Ого! Интересная перестановка смыслов. А я думала, наоборот.

      – Вот все так думают, потому и болеют.

      – Хорошо, поставим вопрос по-другому: ты можешь меня исцелить?

      – Опять неправильно, попробуй ещё раз.

      Оксана перевернулась на спину и, подумав секунду, спросила:

      – Ты поможешь мне исцелиться?

      – Конечно!

      Она улыбнулась и закрыла глаза. И тут же уснула.

      Принятие