Дачный сезон. Алексей Казарин

какой то пустой и почти заброшенный проулок, в конце которого на возвышенности примерно в трехстах метрах стояло большое кирпичное трехэтажное здание типа казармы, в открытых окнах которых часто выглядывали наши солдаты. Мы, не знали, что в нем находится, но называли его штабом. Внутри здания был буфет, с зеркальными и блестящими витринами из нержавейки. Там одно время на кассе работала мама, и возле этого буфета, видел сам, как с заискивающими взглядами на нее крутились молодые офицеры. И потому отец ревновал, и не дал ей там долго работать. Оттуда на хозяйской тачке с платформой и большими колесами по бокам, мы привозили положенные нам ежемесячно пайки. Поскольку семья была большая, то и пайки, можно сказать, были огромными, и просто так в руках их нам с мамой было не привезти. Например, кусок сливочного масла был примерно 10 кг., а еще сахар, растительное масло и крупы. Глядя на эти продукты, хозяйка однажды спросила: «Вам государство видно хорошо помогает?». И услышав отрицательный ответ, очень удивлялась:

      «А у нас, имея столько детей, можно жить на пособие, безбедно, вовсе не работая!».

      Сахар у австрийцев был неочищенным, желтым. в отличие от нашего-белого и хозяйке было любопытно попробовать его. Однажды случилось так, что мама, готовящая обед на кухне, попросила меня принести ей из нашей комнаты немного картошки. А картошка хранилась за диваном, с высокой спинкой. Я набираю картофель и вдруг слышу легкий скрип двери и вижу, как эта фрау на цыпочках подходит к столу, и уже тянется к сахарнице. Тут уж я возмутился (сам любил сахарок) и громко завопил: Ма-ма..а!.. фрау сахар ворует!.. Представляю, как она была испугана, что стрелой отпрянула руку и стремглав выскочила из комнаты. У них же ведь за воровство раньше пальцы отрубали, чтобы каждый видел, что перед тобой вор. Потому даже оставленные где-то вещи никто не смел тронуть. Сейчас, после войны, думаю, уже такое наказание за воровство давно отменено. Мама ее не стыдила, а только предупредила. что впредь, пусть спросит и она всегда ей сама даст что нужно…

      Слева в этом проулке, возле высокой стены из доломитового известняка жила в небольшом домике, типа сарайчика, прачка, к которой, когда мама болела по-женски, я два раза носил ей стирать белье за определенную плату. У этой прачки был очень драчливый красный петух. Первый раз он, когда я смело зашел к ней во двор, увидев меня, этот петух набросился на меня так, что мне пришлось лечь на спину (хорошо, что я сразу сообразил это сделать!) и только ногами смог отбиться от его атак. Он с петушиными победными криками летал надо мной, пытаясь клюнуть все время мне в лицо, пока прачка увидела и прогнала его от меня прочь. В другой раз, после этого я уже боялся этого петуха, и не заходил во двор, а звал хозяйку из-за калитки. Но и тут этот петух бежал к калитке и таким образом был начеку.

      Очень интересен в этом тихом провинциальном городе зеленый парк с высоким небольшим водопадом. От него него всего лишь метра три тянулся неглубокий прозрачным ручей, в котором плавали даже рыбы и водились раки. Отец иногда их ловил, хотя