Последний Фронтир. Том 1. Путь Воина. Вероника Мелан

равнодушные глаза девушки-продавца.

      – Куда вам?

      Лин вдруг поняла, что так и не определилась с направлением.

      – Куда идет ближайший… – поезд? Автобус? Лучше автобус, – автобус?

      – В Дорнвуд.

      Белинда едва не сматерилась – только туда ей не хватало. Как раз, чтобы повстречаться лицом к лицу с Килли.

      – А следом за ним?

      – Женщина! Следом за ним с разницей в несколько минут отходят автобусы в двадцати направлениях – вам все перечислить?

      Горло свело нервным спазмом.

      – На любой из них.

      – Вы хотите, чтобы я за вас решала? Думаете, я за этим тут сижу?

      Очередь колыхалась и волновалась, как море, – очередь не любила, когда кассиршу задерживали глупыми вопросами.

      – Пожалуйста, на любой. Выберите, – тихо попросила Белинда, и девушка какое-то время ошалело смотрела на нее сквозь стекла круглых очков.

      Наверное, она хотела сказать «Вы достали со своими заскоками! Я продаю билеты туда, куда меня просят, а не куда случайно ткнут мои пальцы на клавиатуре…» Наверное, ей хотелось сказать это или что-то другое – что-нибудь непристойное, – но покупательница так молила продавщицу глазами, что та, выждав еще несколько секунд, вдруг спросила:

      – В Ринт-Крук подойдет?

      – Это город? Большой? Далеко?

      Накрашенные губы неприязненно поджались – слишком много вопросов; очередь за спиной колыхнулась сильнее.

      – Триста километров на север. Город небольшой. Брать билет будете?

      – Буду, – обреченно кивнула Белинда и потянулась к рюкзаку.

      Отчаяние с новой силой нахлынуло уже в автобусе, по стеклам которого ползли неровные мокрые дорожки. Белинду вдруг затошнило от волнения и страха – она уезжает, уезжает навсегда. Попрощаться бы с Кони – так было бы честно, – но позвонить с вокзального телефона-автомата возможность упущена, а со своего нельзя – Килли отследит звонок. Мелко трясся салон; в двери протискивались, предъявляя билеты контролеру, последние пассажиры – автобус в неизвестный ей Ринт-Крук собирался отправляться через несколько минут. Перед глазами спинка чужого кресла и чужая макушка, а на душе пустота.

      Не повезло и с соседом. Не успел пожилой упитанный мужик опуститься рядом, как из небольшой сумки тут же явились на свет прихваченные с собой банки с салатом, вонючим овощным рагу и крошащимся прямо ему на колени хлебом – мужик, чавкая и причмокивая губами, принялся уминать ланч.

      «Дома пожрать не мог? – хотелось недобро спросить ей. – Обязательно вонять на весь автобус едой? Не один ведь едешь…»

      Она бы и процедила, но сдержалась. Люди всегда ее раздражали, все без исключения, потому что у всех без исключения маршировали толпами в башке тараканы. У молодых, старых, красивых, некрасивых, интеллигентных, у быдла. За всю свою жизнь она не встретила практически ни единого человека, который не нервировал бы ее: поведением, манерами или способом выражаться. Одни ныли, другие красовались,