Дюна. Мессия Дюны. Дети Дюны (сборник). Фрэнк Герберт

выше его самого. Проходя мимо, он бросил короткий взгляд на отца, затем кивнул в ответ на какое-то замечание спутницы.

      – Ее отец выпускает дистикомбы, – сказала Джессика. – Мне говорили, что только безнадежный глупец позволит себе оказаться в Пустыне в одном из этих дистикомбов…

      – А кто этот человек впереди Пауля? – спросил герцог. – Со шрамом на лице? Я его не узнаю.

      – Его включили в список гостей в последний момент, – шепотом объяснила она. – Гурни послал ему приглашение. Это контрабандист.

      – Гурни? Зачем он его позвал?

      – По моей просьбе. Все согласовано с Хаватом, хотя сначала Хават и упирался. Контрабандиста зовут Туе́к, Эсмар Туек. Среди своих он обладает большим влиянием. Здесь его все знают, он часто бывает на приемах в разных домах.

      – Зачем он здесь?

      – Именно затем, чтобы каждый из присутствующих задал себе этот вопрос. Само присутствие Туека вызовет сомнения, подозрения и колебания. Кроме того, его приглашение будет для многих свидетельством нашей готовности выполнить указы о борьбе с коррупцией и взяточничеством, в том числе и подключая к этому контрабандистов. Кстати, именно этот момент Халлек одобрил.

      – Не уверен, что я одобряю все это. – Он поклонился проходившей мимо паре и увидел, что почти все гости уже прошли в Обеденный зал. – Но почему ты не пригласила кого-то из фрименов?

      – Кинес же здесь.

      – Да, Кинес здесь, – согласился герцог. – Между прочим, у тебя есть для меня еще какие-нибудь сюрпризы? – Он повел Джессику вслед за последней парой гостей.

      – Все прочее абсолютно обыкновенно, – заверила Джессика.

      И подумала: «Дорогой, разве ты не понимаешь – у контрабандиста под контролем скоростные корабли и его можно купить? У нас должна быть возможность бежать с Арракиса, если все обернется против нас!..»

      Они вошли в зал. Джессика убрала свою руку с руки герцога, он усадил ее и пошел на свой конец стола, к отодвинутому лакеем креслу. Все уселись в свистящем шуршании дорогих тканей и поскрипывании кресел – но герцог продолжал стоять. Он подал знак рукой, и окружавшие стол охранники в лакейских ливреях отступили к стенам и застыли, как статуи.

      Повисла напряженная тишина.

      Джессика взглянула через стол, заметила, как чуть подрагивают уголки губ Лето, как потемнели от гнева его скулы. «Что так рассердило его? – спросила она себя. – Не может быть, чтобы это из-за того, что я пригласила контрабандиста…»

      – Кое-кто из присутствующих не одобрил то, как я изменил обычай относительно рукомойников, – произнес герцог. – Но этим я хотел дать вам понять, что здесь многое переменится!

      Стояло неловкое молчание.

      Они, похоже, решили, что герцог пьян, подумала Джессика.

      Герцог поднял свою флягу с водой, держа ее высоко – так, что та засверкала в лучах плавающих светильников.

      – Как Рыцарь Империи, – объявил он, – я поднимаю тост!

      Гости поспешно подняли свои фляги, не сводя глаз с герцога. На какой-то миг все замерли, лишь