Иллюзия отражения. Петр Катериничев

вают Додо, – ответил ему моложавый мужчина в форме контрадмирала. Просветы на его погонах были голубыми, как у офицера военно-воздушных сил.

      – Странный псевдоним, – произнес хозяин кабинета.

      – Редкая птица.

      – В смысле?

      – В прямом.

      – Он служил в вашем ведомстве?

      – Работал. Это было еще при Союзе.

      – Не лукавьте, адмирал. Мне подготовили подробное досье. Этот малый оказывался всегда в то самое время в том самом месте, где происходило нечто.

      – К нам это не имеет никакого отношения.

      – Вы хотите, чтобы я в это поверил?

      Адмирал пожал плечами:

      – Верить можно только в Бога. Все остальное...

      – Да вы философ. Хотя при такой работе... Когда все знаешь и ничего никому не можешь сказать... Вы не устали от тайн, адмирал?

      – Никаких тайн. Просто мы ничего не комментируем. Это мировая практика. Или, если угодно, этика.

      – У людей вашего ведомства есть этика? – насмешливо спросил хозяин кабинета.

      – Есть.

      – Бросьте, Евгений Петрович. Этика кончается на уровне капитанов. Ну, может быть, полковников. Это высшее звание для людей вашей профессии, занятых непосредственно делом, а не интригами. На уровне генералов она отсутствует. Знаете, почему? Чтобы стать генералом, мало громить врагов. Нужно еще и уметь сдавать своих. А мы ведь с вами генералы... по положению, нет?

      Адмирал промолчал.

      – Кстати, кто этот Дронов по званию?

      – У него нет звания.

      – Даже так?

      – Он никогда и нигде не служил.

      – А если покопаться?

      – Ваши порученцы копались. Что-то нашли?

      – Лет семь назад ходили какие-то слухи... – продолжил хозяин кабинета.

      – Слухи – вещь упорная. Куда более упорная, чем факты. Надо же и людям власти чем-то тешить свое воображение.

      – Вы произнесли «люди власти» так, словно хотели сказать «чернь».

      – Каждый слышит то, что хочет услышать.

      – Я хочу внятного объяснения: почему вы рекомендовали Дронова?

      – Вы сказали, что предстоит выполнить неординарную задачу. Дронов способен решать именно такие.

      – Но в детали мы его посвящать не будем.

      – Пока вы и меня ни во что не посвятили, господин Ведерин.

      – Мне привычнее обращение «товарищ». А еще лучше – Сергей Анатольевич. А знаете, чего я никак в толк не возьму, Евгений Петрович? Как вы вообще стали генералом... при таком характере.

      – Я адмирал.

      – Бросьте, Вересов. Вас, поди, и на ялике укачивает.

      – Бывает.

      – Так как же? «Мохнатых лап» за вами не водится, именитых предков – тоже, с сильными мира сего вы водочку не потребляете...

      – Я работник хороший.

      Ведерин откинулся на спинку кресла и искренне рассмеялся:

      – Забавно. Чем лучше работник, тем хуже характер. Так, кажется, говорят американцы.

      – Не слышал. Да и Россия – не Америка.

      – Приятно, что вы это осознаете, Евгений Петрович. Здесь принято выполнять приказы.

      – Так точно.

      – Я вам скажу, почему вы мне сливаете этого Дронова...

      – Слушаю вас внимательно.

      – Он плохо управляем. А вы ведь управленец, адмирал. Если начнутся какие-то заморочки – вы в стороне, нет?

      – С Дроновым заморочки невозможны.

      – Вот как?

      – Только морок. Непроглядный, как тьма.

      – Ну да. Вы еще и ироничны. Эдакое интеллигентское умничанье... Смешно стараться быть независимым – вы же взрослый человек, Евгений Петрович. Все мы зависим друг от друга... если хотим быть «на плаву». Так все-таки, почему вы нам рекомендуете Дронова?

      – Я уже объяснил.

      – Это – единственная причина?

      – Нет. Вы назвали место: Саратона. Дронов сейчас именно там. Его не нужно специально вводить.

      – Что он там делает?

      – Живет.

      – Просто живет?

      – Просто живет.

      – Разве сейчас хоть кто-то может позволить себе роскошь жить просто?..

      – Завидуете, Сергей Анатольевич?

      – Ничуть. Простота – хуже воровства. Человечек скрывается в вымышленном мире, а жизнь... Она этого не прощает. Никому.

      – Мир Дронова не вымышленный. Он просто другой. Отличный от нашего с вами.

      – Вот это и раздражает. Вас нет, адмирал? Так что он там делает, на Саратоне? Проживает украденные миллионы?

      – Работает.

      – Кем?

      – Спасателем. На пляже.

      – Что, многие тонут?

      – Спасатели всегда нужны. На случай.

      – Признайтесь, адмирал, а не ввели