Огромный черный корабль. Федор Березин

с информацией не предвиделось. Возможно, они потеряли еще одного человека, и, вполне может быть, сейчас, его уже обрабатывает «патриотическая полиция». Радлиф Тоу не мог об этом думать. Он открыл ящик.

* * *

      Когда зазвонил дверной звонок, Радлиф Тоу находился в некоем пространстве, доступном только его воображению. Какие-то сложнейшие фигуры переплетались в узлы, и каждая сама по себе и тем более вместе (он знал это) представляла собой умопомрачительно доступную его разуму формулу. Это была стадия эйфории, как у курильщика при первой затяжке после долгого воздержания, только выражена она была много ярче и очень специфически, все-таки происходило прямое воздействие на мозг, без промежуточных этапов – чувств.

      Мелодичный звон вновь разнесся по просторной комнате и замолк, поглощенный обитыми звуко-поглотителем стенами. Загорелся красный плафон на стене. Радлиф Тоу заставил себя приподнять веки, он все еще ритмично покачивал головой в соответствии с некоей слышимой только ему музыкой сфер.

      – Маарми, – позвал он дочь, – сделай милость – открой.

      Но, она была уже в комнате, высокая красавица в ниспадающей ниже колен тунике, так похожая на мать, которую она не помнит.

      – Прибыл Лумис, папа. А ты опять, я вижу, нацепил на голову эту мерзость? Я когда-нибудь ее уничтожу. Сколько раз я тебя просила, держаться. Если тебе плохо, ты что не мог меня позвать, я сплю чутко. Поговорили бы о чем-нибудь, отвлеклись, – она неслышно (ступни утонули в рыжей шкуре меразодонта, крупного хищника, вымершего уже при жизни Старика) приблизилась к креслу похожему на полусферу.

      – Все, все, дорогая, – он поднялся, – уже снимаю.

      «Ой, молодость, что она может понимать?» – поворчал он про себя. Она уже помогала ему укладывать, стаскивать с черепа провода.

      – Маарми, ты же знаешь, мне это необходимо, чтобы восстановить душевное равновесие, иначе я не могу работать.

      – Брось, это нужно, но не в таких дозах, – она подбросила пучок проводов.

      Снова раздался звонок.

      – Все, успокойся. Иди, открой наконец, нельзя же держать гостя за дверью.

      Когда Лумис шагнул в комнату, следы наркомании были тщательно убраны.

      – Пусть солнцеликие боги будут благосклонны к хозяину дома! – гость поднял растопыренную ладонь над головой.

      – Входи, и да будешь ты счастлив в нем, – хрипло произнес Старик и улыбнулся обнажив, вставные зубы из кости желтого пермалогуса. – Я всегда рад тебе Лумис, присаживайся.

      Он указал на пустое пространство перед собой. Лумис опустился на шкуру меразодонта и поставил перед собой полосатый чемоданчик.

      – Ты немного запоздал?

      – Да, были проблемы. Но, слава Эрр, обошлось. Я принес все данные о бароне.

      Старик жестом остановил его.

      – Маарми! Приготовь гостю крепкий крапс, ведь он прибыл издалека.

      Девушка, наклонив голову, вышла. Люк моментально задвинулся.

      –