Я тебя никогда не забуду. Анна и Сергей Литвиновы

что у нее выходной…

      Я пригласил ее в кафе «Московское» на улице Горького. Мне удалось ее подпоить. Коктейль «шампань – коблер» – хорошее средство для того, чтобы снять с девушки самозащиту. И я наконец-то смог затащить ее к себе домой. Там у меня была припасена еще одна бутылка игристого полусладкого.

      Наташа сильно опьянела и покорно позволила себя раздеть и прошептала только: «Я тебя сильно разочарую». И она впервые мне отдалась – безразлично, безучастно.

      Только после, уже закурив, я вдруг понял: она не девушка.

      Она закрыла лицо руками, а потом с вызовом спросила:

      – Разочарован?

      – Не знаю.

      – Почему тогда молчишь?

      – А что я должен говорить?

      – Хоть что-то. Не знаю.

      – Что ж, спасибо. Кто-то сделал эту работу за меня.

      Она хлестнула меня рукой по щеке, потом заплакала.

      – Ох, прости, прости… – проговорила она сквозь слезы.

      Я обнял ее. Меня пронзил чудовищный всплеск ревности и жалости.

      И я снова стал целовать ее…

      Потом она попросила у меня сигарету.

      – Ты ж не куришь?

      Но она затянулась моим пижонским молдавским «Мальборо» (рубль пачка) и твердо сказала. Твердо, но сбивчиво. И не очень понятно:

      – Я не буду перед тобой оправдываться. Я ни в чем не виновата. Так уж случилось. Мне было очень плохо. И ни о чем меня не спрашивай. Но ничего подобного не повторится, слышишь? Хочешь, люби меня, какая я есть.

      Последние слова она произнесла шепотом, и я потянулся ее снова обнять, но объятия наши теперь были дежурными и холодными.

      Наши дни

      Иван Гурьев

      Жизнь упала как зарница,

      Как в стакан воды ресница…

      Когда-то, переписывая на мелованную бумагу стихи Мандельштама, я не понимал смысла многих. Например, что значит: «Упала как зарница»? И только теперь, когда тебе под пятьдесят, понимаешь: а то и значит! Жизнь сверкнула где-то на горизонте, как перед ливнем или после, и вот только что, буквально минуту назад, ты стоял перед нею веселый, упругий, румяный, и у тебя все еще было впереди – но, не успеешь моргнуть – ты уж морщинистый, седоватый, с залысинами, коронками и лишними кило… А главное – тогда ты чего-то ждал, а теперь тебе осталось только вспоминать…

      Чтобы избавиться от дурацких мыслей, я взялся за рукопись майора Аристова. Молодцы издатели и Сашенька, что подсунули мне его мемуары!..

      Москва, декабрь 1983-го

      Павел Савельевич Аристов,

      инспектор уголовного розыска

      Основано на реальных событиях

      Преступление-3

      Меня вызвал начальник, полковник Борис Аркадьевич Любимов. Он же в просторечии и за глаза – «полкан», «Люба» или «Аркадьич». По тому, что к нашему начальнику пристало большое количество кличек, и все они, в общем, звучали беззлобно («полкан» – от полковника, а не от собачьего имени), вы можете заключить, что он пользовался среди