Укрой меня от замыслов коварных. Василий Головачев

понял, что переступил черту недеяния, и теперь надо ждать обратной реакции системы, связывающей тёмные силы. Потому что в этом мире за любой поступок, даже самый благонамеренный, надо было платить.

      Волеслав действительно объявился вечером, в начале одиннадцатого, и не один, а с друзьями: черноволосой девушкой по имени Виолетта и довольно высоким молодым человеком по имени Афанасий; Тимошенко называл его то чекистом, то Афоней.

      Оказалось, Афоня и в самом деле работал в ФСБ в звании майора, окончив до этого МИФИ, а до института отслужив срочную в десанте. Он был плотен, с виду малоподвижен, но физически развит, основателен, а главное, Роман почуял в нём знакомую с и л у, которую не могла скрыть манера поведения. Афоня больше слушал, чем говорил, и с интересом присматривался к хозяину квартиры, тоже, очевидно, почуяв в нём родственную если и не душу, то суть.

      На вопрос Романа: где именно он служит? – Афанасий ответил:

      – Есть такой хитрый отдел – ИПФ.

      Пояснять, чем занимается ИПФ, «чекист» не стал, как и расшифровывать аббревиатуру.

      – Я ему рассказал, как ты нам помог, – радостно сообщил Волеслав, не страдающий никакими комплексами. – Афоня захотел с тобой познакомиться.

      Роман встретил прямой, но со скрытой лукавинкой взгляд майора, ещё раз просканировал его в ментале, ощутил наполнение, больше соответствующее экстрасенсу, нежели служителю закона в погонах, и внутреннее чутьё подсказало ему, что с этим человеком ему ещё придётся встретиться.

      Захотелось спросить, как давно Афанасий знает Волеслава.

      Тотчас же последовал ответ, словно майор прочитал мысли Волкова:

      – Мы знакомы шесть лет. Вместе отдыхали на Камчатке.

      Волеслав, распечатывающий шампанское, кивнул.

      – Меня взял отец, и в лагере в Елизово мы встретились. Ты не бойся, Афоня – человек железный, никто не узнает о твоих способностях.

      Роман усмехнулся.

      – Я не боюсь. И не скрываю. – Перевёл взгляд на девушку, с любопытством взирающую на коллекцию картин. – Увлекаетесь живописью?

      – Интересные пейзажи.

      – Это не пейзажи. Мои пациенты видят мир иначе, это реализация их мироощущений, выраженных с помощью холста и красок.

      – Вы врач?

      – Нет, он висв, – сказал Волеслав. – Видящий суть вещей. Хочешь, он и тебя посмотрит, скажет, где что болит?

      – У меня ничего не болит. Так вы не врач?

      – Физик.

      – Обычно людей лечат целители или экстрасенсы.

      Роман укоризненно посмотрел на волейболиста.

      Волеслав развёл руками, не испытывая, впрочем, никакого раскаяния.

      – Она свой человек, трепаться не любит.

      – Я действительно кое-что ощущаю, но экстрасенсом не был и не являюсь. Да и целительской практикой практически не занимаюсь.

      – Воле же вы помогли.

      – Неожиданно для себя самого.

      Афанасий глянул на него с прищуром, но ничего не сказал. Скорее всего он понял, что хозяин не хочет говорить о себе при нём.

      Накрыли стол, выпили по бокалу шампанского, взялись за яблоки.

      Волеслав