Детский дом и его обитатели. Лариса Миронова

начнут прибывать завтра, для каждого должны быть готовы постель в спальне и рабочее место в отрядной.

      …Когда, с горем пополам, первый ворох отрядного скарба был перетащен в ближайшую спальню на мальчишечьем этаже, мои любезные птенчики, ни словачка не говоря, по заведенному здесь в допотопные времена обычаю, шустро вскочили с постелей и ветром вымелись вон. Однако – всё же не все. Один остался. Явно не из моего отряда, уж слишком взрослый. Возлежит в куртке и грязнущих кедах – конечно же, на покрывале!

      Однако грамотный – в руках книга. Интересуюсь:

      – Что читаем?

      – Сказочку.

      И опять погрузился в чтение – ноль внимания на мою воспитательскую персону.

      Заглядываю – Эмма Мошковская, «Цыпленок шёл в Кудкудаки».

      По спокойному взгляду, нагловатому и демонстративно незаинтересованному, поняла – это бывший!

      Так вот они какие – бывшие воспитанники!

      Ладно.

      Пока застилала свободные постели, он продолжал возлежать бессловесно. Но стоило мне взяться за веник, чтобы выгрести горы окурков, арбузные корки и прочий столетней давности мусор, бывший выразил активное недовольство:

      – Пылить обязательно? – недовольно сказал он. – Апчччхи!

      Столь галантные манеры надо чтить. Ведь местный стиль – «пошла вон!»…

      Стараюсь. Выгонять бесполезно. Так сурово смотрит, того и гляди, саму за дверь (а то и дальше) пошлёт. По всему видно – бывшие здесь полноправные хозяева. Держат в страхе весь местный мирок.

      …Работа хоть и медленно, но всё же продвигалась. И вот, в конец измочаленная, я кое-как заползла на пятый этаж – надо проверить дамские спальни.

      В небольшом мрачноватом холле кучковалось несколько вновь прибывших. Хороводила Кира (та самая – «кефирчику хочешь?»

      К ним присоединились трое бывших.

      Ещё когда поднималась по лестнице, услышала вопль:

      – Пинцет! Воспиталка! – И ленивый ответ:

      – Да фиг с ней.

      Подхожу к ним, здороваюсь с новенькими. Потянуло сигаретным дымком.

      – Садись, Оль. Посиди с нами, убегалась с утра? – проявляет заботу одна из бывших, весьма развязно и снисходительно – так они обычно и разговаривали со взрослыми обитателями дома.

      Однако я до того устала, что просто не в силах парировать столь беспардонную выходку. Тяжело усаживаюсь рядом, молчу.

      – Мы тут чуток дымнём, – говорит как бы между прочим, вяло и лениво, другая бывшая. – Ты как?

      Она протягивает мне открытую пачку «БТ».

      – Категорически против. И тебе не советую здоровье портить, – вяло морализаторствую я, понимая, однако, полную бессмыслицу сего занятия.

      – Как скажешь. Забычкуем, – неожиданно сговорчиво соглашается она. – А говорили – нормальная… Ладно. Меня Юлькой зовут. Ну, как?

      – Замечательно, – отвечаю я.

      Уже позднее, знакомясь с личными делами своих воспитанников, я заглянула и в документы бывших. Юля Самохина была шестым ребенком в семье. У матери – так правильнее. Отцы появлялись и исчезали, увеличивая