Ведьма старая, ведьма молодая. Эмиль Коста

уро взглянул на нее и прошел в спальню. Повитуха – за ним. Ализе неумело держала младенца, слегка подбрасывая. Тристан подошел к ней, отвернул одеяльце и с любопытством заглянул в лицо ребенку.

      – Будто на Аделин похож…

      – А мне кажется, вылитый Огюст.

      Они говорили шепотом, боясь потревожить ребенка или его мать. В доме установилась тишина. Над полуночной деревней тоже ни звука, и даже море было спокойно как никогда.

      Тибо вышел из спальни. В лице ни кровинки. Он рассеянно обвел глазами комнату и остановил взгляд на молодой паре. Ализе и Тристан любовались новорожденным и не сразу заметили хозяина дома. Девушка улыбнулась и спросила:

      – Ну как?

      Огюст молча уселся к очагу. В гостиную вошла Клементин и тихо объявила:

      – Аделин больше нет.

      Тристан быстро перекрестился. Ализе прижала к себе новорожденного, словно пытаясь защитить его от беды.

      – Ведьма!

      Крик прорезал ночную тишину, перебудил людей, скот, птицу – все живое вокруг…

      – Ведьма!

      Младенец заревел. Тристан бросился к окнам. Прежде чем он распахнул ставни, дверь открылась и на пороге возникла знакомая фигура.

      – Ведьма! – крикнул молодой мужчина, указывая на Клементин.

      Он все время был рядом, прятался в темноте, словно вор. Повитуха стояла прямо, спрятав руки в карманах безразмерного фартука, и с презрением смотрела на парня. Тристан сжал кулаки; Тибо не пошевелился. Подбородок у Ализе предательски дрожал, но она посчитала нужным вмешаться:

      – Ноэль, постыдись! Всем сейчас худо… Аделин не хотела бы…

      – Не трогай ее имя! Не трогай! Аделин должна жить, эта ведьма свела ее со свету!..

      – Я могла помочь матери или младенцу. Она попросила спасти сына, – сказала Клементин.

      Тибо обхватил голову руками и застонал. Ноэль с минуту смотрел на несчастного соперника, потом развернулся и исчез в темноте.

      Ализе укачивала хнычущего мальчика и сквозь слезы повторяла:

      – Все будет хорошо! Все обязательно будет…

      События той ночи вихрем пронеслась в голове старой повитухи. Она нахмурилась и выбросила руку вперед. Камень взлетел в воздух, приземлившись точно на хребет пьяницы, задремавшего во дворе дома Клементин. Тот ужом взвился над землей и от боли заплясал на месте.

      – Совсем осатанела! Когда ж ты сдохнешь?

      – Не раньше тебя, дурака. Пошел прочь!

      На крыльцо выбежала Одетт. Вражда между бабушкой и старым Ноэлем началась шестнадцать лет назад, и конца-края не было ей видно. Раньше выходки пьяницы пугали девочку. Теперь он, как любой опустившийся человек, вызывал у нее только презрение.

      Клементин подобрала с земли новый камень и предупреждающе занесла руку над головой. Одетт решилась вмешаться:

      – В самом деле, шел бы ты отсюда. Схлопочешь ведь почем зря – я лечить не стану!

      – Больно надо! Знай свое место, ведьмино отродье…

      Тем не менее, пьяница счел разумным ретироваться. Он отступил на безопасное расстояние и оттуда прокричал:

      – Старой дуре Клементин

      На роду конец один:

      На костре тебе гореть,

      А Ноэлю – песни петь.

      Такие песенки, одну хуже другой, он сочинял на ходу. Деревенские дети использовали их вместо считалочек и не раз бывали пороты за это. Ноэль победоносно потряс руками над головой и зашагал прочь.

      – Рифмы у него лучше не становятся, – с грустной улыбкой заметила Одетт.

      Клементин в сердцах отшвырнула ненужный камень и вытерла ладони о фартук.

      – Пить надо меньше! Идем, дел еще много…

      Глава 1

      Из Кавайона они выехали после обеда. Декабрьское солнце уже клонилось к закату, когда двое всадников обогнули последний холм и впереди показалось несколько домиков. Лу много рассказывал о своей малой родине, но только сейчас доктор понял, насколько она мала в действительности. Здесь едва ли найдется гостиница или трактир, а заранее расспросить об этом слугу ему не пришло в голову. Разумнее было остаться в городе.

      Вслух доктор сказал:

      – Зря я согласился на эту авантюру. Кому нужен незнакомец на семейном празднике?

      – Да бог с вами! – запротестовал слуга, – Торчать одному в незнакомом городе на Рождество уж точно никуда не годится. Да мать меня из дому выставит, узнай только, что я вас не пригласил, – и правильно сделает! Две спаленки у нас есть, разместимся как-нибудь.

      – Но у вашей матери еще трое?

      – Двое малыши совсем! Когда я уезжал, Роже едва ходить начал, а маленькая Ивет не могла его от пола оторвать. Кларис вот должна была вырасти, она всего годом меня младше. Может, и замуж уж вышла – кто ее знает. Девчонка бойкая была, хотя и вредная.

      – Что