Октябрь, медовый месяц. Эдуард Русаков

жилище! Прошу, прошу. Для вас уже приготовлены три смежные комнаты. Располагайтесь, милостивый государь, как дома.

      – Большое спасибо, – произнес господин Д. почти без акцента. – Я весьма рад, что мне представилась такая возможность.

      Англичанин, высокий блондин, сорок пять лет, худощав, строг, высокомерен.

      – У нас тут, конечно, не Лондон, не тот комфорт, – продолжал ерничать Загадов. – Но уж постараемся угодить дорогому гостю… А вот, позвольте представить – моя супруга.

      – О, миссис Загадова. Очень рад.

      – Мерси. И я очень рада. Очень-очень.

      «Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло! Знаменитый английский путешественник, покоритель Сахары и Арктики, неутомимый господин Д. направлялся по Сибирской железной дороге на Дальний Восток, где был намерен обследовать тамошнюю флору и фауну. Однако вследствие стечения роковых политических обстоятельств, а именно по причине забастовки рабочих железнодорожных мастерских, которые узурпировали власть на железной дороге и потребовали прекращения всего пассажирского движения, – так вот, именно в результате всех этих трагикомических обстоятельств мы получили возможность приветствовать дорогого гостя. В наши дни, когда Россия на волнах происходящих демократических преобразований готова войти в семью европейских цивилизованных государств равноправным членом, мы особенно рады визиту…» (Из репортажа А. Кузьмичева в газете «Кырские ведомости», 1905, № 30.)

      Любовь второпях, объятия наспех, словно ворованное счастье, райская смесь: горечь и сладость, радость и боль.

      Прерывистый шепот влюбленной сиротки:

      – Васичка, страшно… мне нужно вернуться домой до утра…

      – Оля, девочка, чего ты боишься? Этот купец совсем тебя запугал. Ведь я не бродяга, я врач, уважаемый в городе человек… и потом, наконец, я твой муж! Оставайся у нас насовсем. Мама про нас все знает. Оставайся.

      – Нет-нет, я пойду. Я боюсь. За тебя боюсь. Уже поздно…

      Кругленькие часики на серебряной цепочке – на стуле, на сброшенном платье, рядом с дедушкиным разорванным крахмальным воротничком… тикают еле слышно.

      – Васичка, милый… пусти! Я должна идти…

      Часики тикают, тикают.

      – Господи, Вася!.. Уже четыре часа утра!

      «…даровать населению незыблемые основы гражданской свободы на началах действительной неприкосновенности личности, свободы совести, слова, собраний и союзов…» (Из манифеста «Об усовершенствовании государственного порядка», 17 октября 1905 г.)

      Сверкающий октябрьский полдень. Солнце, свежий воздух, снег, скрипящий под сапогами.

      Трофим Загадов и британский гость совершали предобеденную прогулку по кырской набережной.

      – Прекрасная река, могучая, – произнес, вздыхая, знаменитый путешественник. – А какие величественные горы! Должен признаться, Саяны давно меня интересовали…

      – И меня, – кивнул Загадов. – Думаю, не заняться ли горнодобывающим промыслом? Да… Во-он, гляньте, у дебаркадера