Павильон Зелёного солнца. Юлия Чернова

чем ты недовольна.

      – Об этом я и мечтала, – заметила Элен. – Во цвете лет сделаться отшельником.

      – Зачем же отшельником? – запротестовала Патриция. – Здесь есть люди.

      – Ну что ты, дорогая. Не стоит преуменьшать. Скажи уж – просто столпотворение. Боюсь, как бы нас не смяли в давке.

      Патриция вновь обвела взглядом пустынный берег. Нашлась:

      – В трех милях рыбачье селение.

      – В трех милях? Ну, это не расстояние. С детства обожаю совершать ежедневные шестимильные прогулки. И не надо думать, чем себя занять весь день. Пока туда дотащимся, пока обратно, пока отдышимся – можно и спать ложиться.

      – Не преувеличивай. Потом, если не захочется идти к рыбакам, можно подняться в гору. До монастыря не больше полутора миль.

      – Как, всего полторы мили? Это же меняет дело! Правда, надо карабкаться в гору и, заметим, крутую.

      – Только в одну сторону, – робко поправила Патриция.

      – Что?

      – Только в одну сторону карабкаться.

      – Как я не учла, – оживилась Элен. – Правильно, обратно покатимся без особого труда.

      – Но, Элен, ведь это тот самый «Печальный приют», воспетый прекрасной госпожой Ота. Подумать только! Госпожа Ота бродила по этому берегу. И, возможно, именно тогда в ее сердце родились строки знаменитой поэмы. Ты разве не испытываешь трепета, Элен?

      – Испытываю. Когда думаю, что скоро стемнеет, а мы с тобой одни-одинешеньки.

      – Разве это уединение? Вот госпожа Ота закончила дни свои на крохотном островке, где не было ничего, кроме нескольких валунов да корявой сосны, цеплявшейся за сухую почву. «Так и я корнями за жизнь цепляюсь…» Ах, Элен, ни один перевод не дает понятия о ее дивных певучих стихах. Я не могу до тебя донести их звучание…

      Патриция на секунду умолкла, затем продолжала с воодушевлением:

      – Ученые никак не сойдутся во мнениях, где именно она умерла. Пять островов оспаривают честь считаться ее последним пристанищем. Представь, как чудесно было бы пожить на таком островке. Проникнуться чувствами человека, отрезанного от всего мира. Ты не находишь?

      – Так, – сказала Элен. – Я нахожу, что здесь премилый уголок. Просто чудесный. И рыбачья деревенька в трех милях. Что такое три мили, а Пат?

      – Да, конечно… И дом нам достался так дешево. Где бы еще мы нашли жилище за столь низкую плату?

      Элен молча оглядела легкое деревянное строение, стоявшее «между водой и берегом» на сваях.

      – По совести говоря, это нам должны были бы заплатить за то, что мы согласились здесь жить. Агент провернул недурную сделку. Загнал нас прямехонько в двенадцатый век.

      – Если бы, – вздохнула Патриция. – О таком я бы просто мечтала. В двенадцатом веке здесь как раз свирепствовала эпидемия чумы…

      Элен бросила на нее уничтожающий взгляд.

      – Желаешь, чтобы с десяток забытых Богом уголков спорили о твоем месте последнего упокоения?

      Патриция смутилась.

      – Дело не в чуме. В то время ходили по земле прекрасная