Тень стрекозы. Татьяна Полякова

тебе звонил вчера четыре раза?

      – Так это по делу. А для души?

      – Ладно, буду через пятнадцать минут, – буркнула я, меняя направление.

      В пиццерии Алка с видом мученицы разглядывала свои ногти. Она поцеловала меня и кивнула на газету, которая лежала на столе возле ее локтя.

      – Читала. Ты молодец. Слушай, почему бы тебе не написать книгу?

      – Детектив? – усмехнулась я и потянулась за газетой. Но тут подошла официантка, и я сделала заказ.

      – Нет, серьезно, – вновь заговорила Алка, как только девушка отошла. – По-моему, тебе есть что сказать миру.

      – Лучше он от этого не станет.

      – Как знать, как знать…

      Алка была на семь лет старше. Поэтому она считала своим долгом меня опекать, вбив себе в голову, что я трачу время на ерунду и оправдывает меня лишь то, что ерунда приносит неплохие деньги.

      – Грех зарывать в землю свой талант, – изрекла она сурово.

      Я пожала плечами:

      – Я сильно сомневаюсь в его наличии.

      На эту тему Алка могла говорить бесконечно. Как все лодыри, она не терпела, когда рядом кто-то не выказывал особого рвения к работе. Должность замредактора в бульварной газетенке ее вполне устраивала, и в своей жизни менять она ничего не собиралась.

      – У тебя полно талантов, – махнула она рукой, точно мать на нерадивое чадо. – И не вздумай возражать. Иногда я даже думаю, что для одного человека их слишком. Если не считать неудачного замужества…

      – Ты забываешь грустную историю моей любви, – засмеялась я. – Я ведь тебе рассказывала?

      – Раз десять, я полагаю.

      – Вот видишь. Мне не везет с мужчинами. Зато везет с деньгами. Сегодня точно повезло.

      Пока мы ели пиццу, я поведала Алке о сегодняшней встрече и своих перспективах. Она кивала, невнятно мыча в ответ что-то одобрительное.

      – Жаль, что обед заканчивается, – вздохнула Алка. – Так бы сидела и глазела в окно…

      – Вряд ли бы тебя хватило надолго.

      – Все-то ты знаешь, – хмыкнула она. – А очерк действительно хороший. Знаешь, иногда я непроизвольно тобой восхищаюсь.

      Алка поцеловала меня на прощание и заспешила к выходу. Я понаблюдала в окно, как она переходит улицу. Когда она растворилась в толпе, я еще немного поглазела без всякой цели, потом придвинула к себе газету. Те времена, когда я с трепетом ждала публикации своих творений, давно канули в прошлое, но некое волнение все равно присутствовало. Сегодня оно усугублялось предчувствием. Непонятным, оттого еще более раздражающим. Пока я болтала с Алкой, оно вроде бы отступило, зато теперь навалилось с новой силой. Невероятно, но руки у меня дрожали, когда я разворачивала газету.

      – Черт-те что! – усмехнулась я. Даже если очерк безбожно сократили, забыв поставить меня в известность, это не повод так нервничать.

      Через несколько минут стало ясно: никто на очерк не посягнул. Никакого карательного редактирования, все, как я задумала. В самом деле не без таланта, и фотография