История чудовища. Андрей Сергеевич Ермолин

безразлично ответил Виктор, почесывая косматую голову.

      – Гм… гм… Дело в том, – прокашлялся Тишка, – что у тебя есть два варианта: продолжать искать заменители этому компоненту или бросить варить зелья вовсе. Я советую второй вариант.

      – Нет, – сурово ответил Виктор. – Мне уже давно пора разобраться с этим убийцей. Именно из-за него охотники приходят за мной, думая, что убийство пьяниц моих рук дело. Эти убийства не прекратятся, пока упырь не умрет, к тому же, мне нужна его слюнная железа. Без этого компонента мне не вернуть свой облик.

      – Если попытаешься ее достать, то умрешь! – не выдержал наконец Тишка и закричал. – Ты либо совсем головой двинулся, либо хочешь концы отдать! Упырь порвет тебя, как волк шавку! Ты это понимаешь? Стоит тебе к нему сунуться и – тебе конец!

      – Успокойся! – поднял руку Виктор. – Я кое-что понимаю и с жизнью прощаться пока не собираюсь, потому хватит причитаний и безосновательного страха! Как только моя рана заживет, я добуду эту чертову слюнную железу и вспорю брюхо чертову упырю!

      С этими словами он развернулся и устремился в узкий проход грота.

      – Есть много более приятных способов сдохнуть! – выкрикнул ему вслед Тишка, но из грота раздались стуки, говорящие о том, что Виктор заваливает вход бревнами дубов.

      Фыркнув себе что-то под нос, Тишка сплюнул, подпрыгнул на камне и, сделав кульбит в воздухе, обернулся большим вороном, взмыл над верхушками деревьев и помчался на юг к городу Медов, пару раз громко каркнув.

      Глава 5

      Домовой не в себе

      Рана на груди наконец-то затянулась. Кровь больше не выступала при резких движениях, да и боль ушла. Теперь от страшного удара богатыря остался лишь очередной шрам на теле, который укрывала густая шерсть. Впрочем, обращение в зверя не прошло так уж бесследно. После того, как он в обличии медведя разорвал богатыря, его человеческое тело стало еще менее узнаваемо. Шерсть начала гуще выбиваться и на лбу, а челюсти заметно удлинились. Голос стал более грубым, нежели прежде. Ко всему Виктор отнесся спокойно. Он знал, что так и произойдет.

      Когда рана зажила, Виктор наконец пошел к основанию горы, откуда брал начало ручей, который после виляния в лесной глуши впадал в Глубоководницу, и в небольшом естественном разливе искупался. Вода была ледяная, даже в летний период, но его тело уже давно привыкло к холоду камня в гроте, да и переносить холод ему было просто. А желание смыть с себя осевший с тела ожившего богатыря смрад, было таким неудержимым, что плевать, если в воде плавали бы кусочки льда. От трупа, которое как следует выгорело, Виктор избавился в тот же день, оттащив его подальше от грота и оставив под деревом. Закапывать было бесполезно, потому как любой дикий зверь раскопал бы могилу и все едино сожрал бы поджаренные останки.

      С едой тоже проблем не возникло, так как достаточно было взять более-менее увесистый камень и подождать, пока один из горных козлов, прыгающих по каменистым