Два миллиарда причин. Леонид Викторович Зайцев

единственное слово, написанное печатными буквами: «ПУТЬ».

      Чтобы это значило? Листок был вырван из блокнота, всегда лежавшего рядом с телефоном. И вырван был только что, ибо до этого и блокнот был закрыт, и портфель, упакованный в целлофан, лежал в шкафу.

      Где-то у меня имелся травматический пистолет, купленный по случаю и забытый в недрах стираного белья в шкафу, ибо я, один чёрт, не смог бы никогда выстрелить в человека. Однако я всё же решил его разыскать. Похитителям моей жены не поздоровится, когда я, вооружённый и бесстрашный, загоню их в угол!

      Пистолет долго не желал находиться, зато, когда я всё же докопался до него, то был награждён ещё и находкой пачки запасных патронов, что могло оказаться очень кстати, если врагов окажется слишком много.

      Так я и стоял, прижимая к груди одной рукой портфель, а другой пистолет и патроны, когда в дверь позвонили. Весь растрёпанный, с сумасшедшим взглядом я пошёл открывать милиции. Видимо, участкового ко мне направили после моего звонка «02». Однако прежде чем открыть дверь, я, в силу привычки, привитой мне с детства, прошедшего в неспокойные девяностые годы прошлого века, сперва посмотрел в глазок, и чуть не упал в обморок – по ту сторону двери, всё с теми же ничего не выражающими лицами, стояли два уже знакомых мне близнеца.

      Я помнил, что перед стрельбой затвор пистолета надо передёрнуть (по крайней мере, так говорят и делают в кино), но руки у меня были заняты, поэтому я просто громко, чтобы близнецы услышали, закричал в сторону двери:

      – Я вооружён! Верните мне жену, или буду стрелять! – и вновь припал к дверному глазку, чтобы увидеть результат, который возымели мои слова.

      Двое бандитов переглянулись, вновь без всякого выражения.

      – Что он делает? – спросил тот, который стоял слева от двери.

      – Собирается в кого-то стрелять из незаряженного пистолета, – бесцветным голосом ответил тот, что стоял справа.

      – Если в нас, – также с полным отсутствием эмоциональной составляющей в голосе произнёс первый, – то ему надо открыть дверь, ведь через железо пули не пройдут.

      Больше всего меня пугала их полная невозмутимость. Пугала даже больше, чем их способность безошибочно выходить на свою жертву посреди огромного современного мегаполиса, вплоть до квартиры.

      – Я уже вызвал полицию, – прокричал я сквозь дверь, продолжая прижимать к груди портфель, пистолет и патроны, совершенно не представляя, что предпринять в данной ситуации. – Вас сейчас арестуют и заставят сказать, куда вы дели мою Настю!

      – Куда мы дели Настю? – спросил левый, совершенно игнорировав угрозу скорого появления полиции.

      – Мы не знаем, куда дели Настю, – сказал правый, – просто отдай сосуд. Ты можешь разрушить мир, ты не понимаешь.

      Однако теперь я уже был близок к истерике и не воспринимал смысла их слов. Я знал лишь одно – моя жена у этих людей, но они не желают мне её возвращать просто так, им нужен какой-то кувшин! Но у нас в доме не было кувшинов! Только чайники и кофеварка.

      Где-то