Блуждающий в темноте. Олеся Николаевна Коломеец

предлагаемых мной работах, что позволяло мне вести такой беззаботный во всех смыслах образ жизни.

      Фотография была не только моей работой и моим хобби, это была моя страсть. Особенное видение простых вещей, зафиксированных объективом, удивляло порой даже меня самого. За двенадцатилетнюю практику я достиг настолько высоко уровня в фотографии, что цена моих снимков росла в геометрической прогрессии, а четыре выставки работ держали на плаву мое имя.

      ***

      Я никогда не обрастал стереотипами и какими-то надуманными правилами жизни. Не нанизывал на свой внутренний стержень безумные идеи о том, что можно и чего нельзя, особенно если это отдавало абсурдом. Просто жил и всегда удивлялся другим мужчинам, которые активно применяли это наслоение.

      «Я никогда не войду в помещение первым, если со мной дама, не пропустив ее вперед».

      «Я никогда не буду смотреть мелодрамы».

      «Я никогда не пойду под одним зонтом с другим мужчиной».

      Все эти «никогда» всегда вызывали во мне внутреннюю улыбку. Однако, как оказалось, и у меня было одно «никогда». Оно, правда, не было из категории мужских стереотипов, но все же.

      Я никогда не фотографировал людей. Даже не могу сказать почему. Это не было табу или каким-то условием. Просто передавать застывшие образы людей было для меня кощунством. Я мог остановить время, капли, ветра, но только не людей. Как будто их движения напоминали мне, что мир все еще крутится.

      Исключением была Лола. Она единственная удостоилась чести быть запечатленной мной на фото. Невероятная энергия ее души, казалось, не могла быть остановлена вспышкой. Так и было. Помню, я долго не брался проявлять пленку с ее фотоссесией, но когда дошел до этого, замер в исступлении. Глядя на ее фото, можно было слышать смех и видеть блеск ее зеленых глаз. Я никогда не показывал ей эти фотографии, Не успел. Но сам очень часто разглядывал ее безумно красивые черты лица и точеную фигуру.

      Лола. С нее началась моя жизнь. Ее появление было сродни свежему ветру, ворвавшемуся в затхлое помещение, сродни солнцу после долгих безостановочных дождей.

      ***

      Я мчался на взятом в прокат бьюике 74 года выпуска и наслаждался видом побережья. Солнце, вид моря, беспечность и даже журчащий желудок пробуждали желание жить. Давно я не пребывал в таком приподнятом настроении. Радио и внутренний голос во всю громкость напевали старые песни. Помню, что тогда я был невероятно счастлив.

      Проснувшись однажды от всхлипываний Линды, находясь на грани нервного срыва, я собрал свои вещи и уехал, как объяснил ей тогда, в отпуск. У меня нет отпусков, я работаю на себя, о чем она, конечно же, знала, но, видимо, эта отговорка не вызвала у нее тогда протеста. Я закидывал свои вещи и прочие пожитки в открытый чемодан без разбора, с трудом упаковал фотоаппарат. Мне хотелось уехать как можно скорее от дождя ее слез, иначе двадцать процентов моего меланхолического темперамента превратились бы во все сто. А это была бы отвратительная, скудная, томящая жизнь, которую я не мог себе позволить.

      ***

      Иногда