Запах пыли. Лана Дзассохова

нам расставаться вскоре?

      Зачем свиданий краткий час

      Так бесконечен не для нас?

      Плывет волна, бушует море…

      Хочу в глазах твоих тонуть,

      Как море глубоки они,

      Зеленые два острова – Бермуда.

      Стою и ожидаю чуда.

      Хочу в глазах твоих тонуть…

      9 июля, понедельник.

      Сегодня учила этюд. Выучила партию левой руки.

      Я выглянула в окно и увидела машину Алика, его дяди. И конечно сразу нашла предлог выйти, пойду, говорю, печенье куплю.

      Его не было.

      Приехал мой дядя и пригласил меня к себе в деревню. Я решила согласиться. Может, отвлекусь. Странно, что мама не против, даже как будто рада. А ведь она не любит отпускать меня одну куда-либо.

      12 июля, четверг

      Я так скучаю по маме и папе.

      Вдруг он в городе? Вчера я позвонила маме. Мимоходом спросила, не заходил ли ко мне кто. Она сказала, что нет. Пыталась уговорить дядю отвезти меня обратно. Тетя так возмутилась, что у меня не хватило духу настаивать.

      30 июля, понедельник

      Приехала. Узнала от мамы, что она видела Радима «вчера». Я всеми силами старалась не показать, что он меня интересует и даже «забыла» его имя.

      23 августа, четверг.

      Часов в 12 приехал Алик, как раз когда я выучила 4-ую строчку этюда. Естественно, я поплелась посмотреть. Безо всякой надежды. Нет, и нет. Я поднялась на второй этаж и снова стала играть этюд. Мама поднялась ко мне «Ты думала, Радим приехал, да?», «Нет». Мама обняла меня за плечи: «Тебе он еще нравится, да?». Пальцы вдруг стали ледяными, я изо всех сил пыталась заставить их бить по клавишам, чтобы не выдать своих чувств, но маленькие предатели перестали слушаться. Я выскочила из комнаты…

      Я помню, как он смотрел, немножко свысока, сверху вниз, хотя росту он невысокого.

      Помню его слова и голос и то, как он говорил, с легкой расстановкой.

      Я останавливаюсь на улице, если слышу, как говорят на его языке, чтобы просто послушать.

      Мама говорит, что я не до конца откровенна с ней. И начала говорить о Радиме. О том, что было видно, что он мне нравится, и что я ему тоже. И даже Дима замечал это и ревновал. Как же тяжело. Даже его имя слышать. Как ножом по сердцу.

      Что касается Димы, то это вообще глупо.

      Я пролежала полночи без сна, уставившись в потолок и уже не вытирая слезы.

      Я пыталась разглядеть что-то в темном, узком длинном коридоре. Я шла и шла, поворачивая то направо, то налево, все быстрее и быстрее. Я ищу что-то ценное, такое необходимое, бегу, мне не хватает дыхания, задыхаюсь, падаю на колени и ползу из последних сил, и наконец, вот она – та самая дверь. Большая, с белым орнаментом на ярко-голубом фоне.

      Дернув за ручку, я шагнула во двор. Уже десять вечера, праздник в разгаре. Куча людей, шум, музыка. И он. Подошел и потянул меня в сад. Я почувствовала прикосновение его теплой руки. Мы прошли по аккуратно проложенной тропинке к беседке. В ней было светло, я отчетливо видела каждую жилочку на листьях плюща, распустившего свои плети по всей стене.