Застигнутые революцией. Живые голоса очевидцев. Хелен Раппапорт

– а сейчас он для них непосильное бремя. Как он теперь сможет работать в поле? Для них это еще один дармоед, которого надо кормить, а они и так уже почти голодают»{110}.

      В России к этому времени насчитывалось уже более 20 000 вернувшихся с фронта солдат, потерявших руки или ноги. Дороти Сеймур была довольна своей работой, устраивая для этих калек прогулки в дрожках по заснеженному Петрограду и угощая их чаем{111}. Некоторые из них никогда не покидали своих деревень, пока не были мобилизованы, и после нескольких месяцев, проведенных в госпитале, еще не видели столицы. Для Дороти Сеймур это было все же лучше, чем весь день сидеть и готовить бинты. К большой досаде леди Бьюкенен, Дороти Сеймур (благодаря своему положению при британском дворе и ее родственным связям с тетей императрицы, принцессой Еленой) получила личное приглашение императрицы посетить ее в Царском Селе. Разве она могла отказаться от возможности увидеть женщину, «которая вершила историю и которой предстояло войти в историю»{112}? Эти слова были гораздо более пророческими, чем Дороти Сеймур могла себе представить.

      К январю 1917 года петроградская зима измучила всех в госпитале. Помощница леди Пэджет, леди Сибил Грей[29] (еще одна аристократка из семьи, занимавшей в обществе высокое положение; она была дочерью бывшего генерал-губернатора Канады), считала, что русскую зиму трудно переносить{113}. «Здесь солнце не светит, как в Канаде, – написала она в своем дневнике. – Если у таких, как мы, комнаты редко прогреваются выше 50 градусов[30], то как же холодно должно быть у бедняков?» Тем не менее город мог еще по-прежнему производить сильное впечатление: Исаакиевский собор, который был виден из госпиталя, «недавно полностью покрылся снегом и смотрится очень красиво, колонны и все остальное выглядят, словно молочный алебастр, бронзовые статуи на фоне белого, и все это увенчано золотым куполом. Два прекрасных тонких изящных золотых шпиля ловят все проблески солнечного света»{114}. При всех вынужденных лишениях Сибил Грей (как и другие медсестры в Англо-русском госпитале) признавала, что было нечто волнующее и пьянящее там, где она оказалась: «Я бы сейчас ни за что не уехала из России». Она была уверена, что недавнее убийство Распутина являлось прелюдией к чему-то гораздо более драматичному. «Не правда ли, любопытно, что чего-либо крайне важного и значительного можно достичь лишь путем интриг и убийств, – писала она домой, имея в виду убийство Распутина близкими членами царской семьи, князем Феликсом Юсуповым и великим князем Дмитрием Павловичем. – Можете ли вы представить себе, чтобы Теки, Коннахты[31] и др. совершили нечто подобное в Англии?»{115}

      В то время как Дороти Сеймур была заинтересована в том, чтобы остаться и наблюдать за дальнейшим развитием событий, в другом районе Петрограда другие британские граждане, такие как медсестры Лилиас Грант и Этель Мойр, отчаянно пытались выбраться

110

Daniel Farson, ‘Aux Pieds de l’Imperatrice’, p. 17.

111

Michael Harmer, указ. соч., p. 57; Anne Powell, указ. соч., p. 302.

112

Michael Harmer, указ. соч., p. 25; Anne Powell, указ. соч., p. 303.

29

«Весьма милая и благоразумная женщина, которая стоит 17 леди Мюриэл, – отзывался о ней хирург Англо-русского госпиталя Джеффри Джефферсон. – Всем здесь уже достаточно надоела леди М., поскольку у нее появляются весьма глупые идеи и она всегда хочет чего-то нового». Триумвират в лице леди Сибил Грей, леди Мюриэл Пэджет и леди Джорджины Бьюкенен окажется неустойчивым; как описывала их одна из медсестер, это были «грозные, смелые, исполненные сознанием своего долга и решительные соперницы».

113

Изложенная Виолеттой Терстан точка зрения этих трех женщин цит. по: Caroline Moorhead Dunant’s Dream, p. 235.

30

По Фаренгейту, что соответствует 10 градусам по Цельсию (прим. пер.).

114

Geoffrey Jefferson, указ. соч., p. 92. Дневник леди Сибил Грей цит. по: Michael Harmer, Forgotten Hospital, p. 67. Достойно сожаления, что дневник леди Сибил Грей находится в частных руках и пока еще недоступен для изучения.

31

Аристократические семьи, тесно связанные с британской королевской семьей.

115

Michael Harmer, указ. соч., p. 118.