Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2. Игорь Соловьев

коленями, но Алекс все же обездвижил, скрутив руку, да еще и больно шлепнул. – Ах ты чертов сексист! Мог бы и уступить слабой женщине… – А ведь кто-то тут только что… – Вот будь у меня больше пространства, а не эти шесть на шесть, ты бы у меня… – Да-да, конечно… – Да иди ты! И вообще, я есть хочу. Поели, посмеялись – вечер прошел, в общем, быстро, и уснула Элли легко. Заморачиваться с двумя номерами все равно не стали, пусть думают, что хотят. Раздеваться при «своих» парнях Элли не стеснялась, она и при Антуане долго ходила в нижнем белье, пока не… Нет, ну не из-за этого же он в нее влюбился? По крайней мере, хочется надеяться. Но уж Алекс-то точно свой. Нет, он, конечно, всегда остается Алексом и не может не присвистнуть и не отпустить пошловатый комментарий – но кого волнуют такие мелочи?

      Утром Элли проснулась первой – привычка рано вставать. Нехотя оделась, сходила в ванную, размялась… Скучно. Спустилась вниз, в столовую. В основном там были, конечно, туристы – возбужденно переговаривались на десятке языков, кивали, щелкали перед лицами друг друга тераномами. Элли заказала простой салат и сок – перед возможным важным делом как-то не хочется с утра наедаться. Вообще, иногда хотелось мяса, хоть и нехорошо. Хотя… Антуан вот ест, а Элли его раньше осуждала, спорили даже. Она вообще раньше была жутко категоричной. Нет, она и сейчас не начала смешивать в кучу хорошее и плохое, добро и зло, моральные и аморальные поступки – но многое, что казалось раньше просто неприемлемым и недопустимым, теперь, если подумать, вроде бы не так уж и плохо само по себе. Вот то же вегетарианство взять. Конечно, животных жалко, и это естественно, защищать их. Но по-другому посмотреть – в природе одни едят других. Нет, мы люди, и не должны вести себя, как хищники, но на тех же фермах условия лучше, чем в природе… Хм, а ведь именно это Антуан и говорил ей. Она что, становится сговорчивее? Теряет ориентиры? Вроде бы нет. А может, дело в том, что за последние два года в жизни поменялось столько, что на целую кучу вопросов взгляд теперь поменялся в корне?

      Раньше, например, Элли считала в целом оправданными жалобы тех, кто считал себя ущемленными, кому недодали каких-то благ, или кого триггерят чьи-то слова в тераноме… Нет, сама она подобным не страдала, но всегда говорили, что это важно, что это переживания людей, и они имеют ценность. Все так, но… Почему теперь это уже не воспринимается всерьез? Почему теперь выглядит, как нытье избалованных деток, которым не купили дорогущий подарок?

      Она со стыдом подумала, что критикует других, а ведь она сама, если объективно, сама была избалованной – разве дядя Генри в чем-то ее ограничивал? Хоть раз наказал? А ведь было за что – в определенный период Элли и приходила под утро пьяная, и курить пробовала, и одевалась вызывающе, а уж хамить и огрызаться… И больше всего ненавидела эти «душевные разговоры» – «мы тебя понимаем, у тебя сложный период…». Да что они понимают! Как будто так сложно увидеть, понимают тебя или просто делают