Последние рыцари. Фантастическая сага «Миллениум». Книга 1. Том 2. Игорь Соловьев

твои сны… – Нет-нет, сны у меня были и раньше. Что до Давида, знаешь, мне кажется, что он просто зазвездился. Ну то есть, он всегда о себе был не худшего мнения, а тут такое всеобщее внимание – ну вот и возомнил немного лишнего, вскружило голову.

      – Но ведь и это проблема, возможно, компенсация… – А согласится ли он видеть это проблемой? Да и потом, он всегда был немного… индюком. – И теперь, естественно, считает себя вправе пожинать лавры, чтобы то, что вы прошли, оказалось «не просто так». – Ну да, пожалуй, но ведь только он… – Что до тебя, мой медвежонок, то ты все-таки стал задумчивее и иногда – печальнее, – Софи нежно поцеловала меня, и я немедленно заключил ее в объятия.

      – Твоя проблема в том, – продолжила она серьезным тоном, словно мы только что не целовались, а она была моим психотерапевтом, – что ты привык подавлять свою боль так глубоко, что всем кажется, будто ты лишен чувств. Прости, если это тебя ранит, но мне кажется, что и с Элли… – Да, я сам это давно понял. Она, наверное, винит меня за то, что не видит, чтобы я переживал о родителях, думал о них. Я знаю. Но я и впрямь нечасто думаю, а если думаю, то никак не выражаю. Просто оно такое… темное, бездонное… Я чувствую, что в этом самом подсознании легче легкого утонуть. – И оно возвращается к тебе кошмарами. Поверь, ты просто не видел себя, когда тебе это снится… Мне так жалко, что самой плакать хочется. – Думаешь, все эти кошмары – просто загнанная боль от обид, одиночества, сиротства? – Конечно, а что же еще? Это вполне логично, объяснимо… – Грандмейстер… Он считает, что у меня какая-то необычная форма предвидения. Тем более что самые плохие сны у меня порой сбываются. И мне самому иногда думается, что эти кошмары имеют магическую природу. Они какие-то… другие, понимаешь? Не как обычные сны. Чем-то неуловимо отличаются, как будто все реальное, и меня реально могут убить, и перенесли в какое-то неизвестное…

      Софи взяла меня за руки. – Если так, то это может быть серьезно. Но мне все-таки кажется, что если есть и магическая причина, это все равно не отменяет и психологии. Я просто боюсь, что однажды все это, накопившееся, даст о себе знать, прорвется, и тогда… Что-то плохое, возможно, случится. Пожалуйста, я очень тебя прошу, посети специалиста! Я уверена, что без этого случится что-то… непоправимое.

      Я обнял ее и прижал к себе, растворившись в ощущении чистого, живого тепла. Почему оно действует на нас таким образом? Почему обычная теплота и мягкость человека, женщины – столь ценны, незаменимы, несравнимы ни с чем иным?

      – Я люблю тебя, – прошептал я, слыша, как сорвался осипший голос, чувствуя, так трудно мне было сказать это, хотя я говорил это много раз. – И я тебя, – прошептала Софи, и мы наконец забыли о тревогах, и ресторанчик, из которого мы наблюдали замерзший пруд, мостовую, припорошенную тонким снежным покрывалом, вьющиеся снежные хлопья над белым, темнеющим небом, фонари, уже готовящиеся зажечься – все это накрыло меня собой, как одеялом, вечным, красивым,