Робинзон. Инструкция по выживанию. Александр Покровский

сначала написано, можно.

      – Учись, Александр Васильевич, настоящему делу военным образом! Мы сейчас встанем тут на пересечении всех путей и будем ждать, когда мимо нас пробежит все наше ракетное начальство. Тогда мы и подпишем у них бумаги.

      И тут внимание Совы привлекают два кота. Они выбегают на дорогу, устраиваются друг напротив друга и начинают орать.

      Сова слушает их с явным удовольствием, потом вдруг начинает завывать на манер кота, чем немало удивляет Робертсона. Тот начинает смотреть на него с опаской. После того как в разговор двух котов вмешивается Сова, коты, перестав орать, слушают его немного смущено, а потом тихо уползают в кусты.

      – Не мог! – говорит Сова с удовлетворением. – Мужики выясняют отношения. Не мог не вмешаться. Так, на чем мы остановились?

      – На том, что нам флагманские здесь подпишут все бумаги.

      – Вот именно. Обязательно здесь.

      – А разве нельзя в кабинете подписать? – спрашивает Робертсон.

      – По кабинетам ходить – время тратить. И их еще и на месте никогда не бывает. Они же бегают. Но мимо этого места никто пробежать не может. Вот увидишь – через двадцать минут через нас пробегут все флагманские. Да! Вот еще что! Мы стоим в зоне в рабочее время. Тут так просто не стоят, поэтому мы сейчас замаскируемся.

      – В траву ляжем?

      – Ну зачем так радикально? У нас повязки патрульных имеются.

      И Сова достает из кармана две красные повязки с надписью «Патруль». Они повязывают их друг другу.

      И тут Сова меняется на глазах. Он выпрямляется, расправляет грудь, набирает воздух, а потом вдруг как заорет:

      – Молчать! Право на борт! Молчать! Право на борт!

      Робертсон от неожиданности пугается, поскольку в зоне никого нет, она совершенно пустая, и поэтому Робертсону в который раз кажется, что его начальство, Сова – не совсем в себе.

      – Испугался? – хитро хихикает Сова. – Учись! Вот так утром проорешь пятьдесят раз – и потом весь день служишь спокойно! Да вот, гляди!

      Вдалеке бредет строй воинов-строителей.

      – Вот смотри, лейтенант, – говорит Сова, кивая на строителей, – только у нас есть такое возмутительное словосочетание, как воин и строитель. Везде воины разрушители, а у нас, понимаешь, строители. Вот смотри, как они идут.

      Те идут – нога за ногу, зачуханные какие-то. Сова вдруг становится по стойке «смирно», Робертсон невольно повторяет за ним каждое движение. И тут вдруг Сова громовым голосом здоровается с подходящим строем воинов:

      – Здав-ст-вуйте, то-ва-ри-щи воины-стро-и-тели!

      Те немедленно берут ногу, выравниваются, подтягиваются, делают «равнение направо», орут:

      – Здравствуйте, товарищ майор! – и, чеканя шаг, идут мимо.

      Сова и Робертсон отдают им честь.

      Потом Сова косит на Робертсона хитренькие глазки и говорит:

      – Вот что Устав животворящий с людьми-то делает! Понимаешь, с ними, похоже, никто до этого не здоровался. Их вообще за людей не считали – а тут. Вот из-за этих моментов, Робертсон, я и люблю нашу армию!

      Сова был прав. Через двадцать минут мимо них пробежала