Эринеры Гипноса. Алексей Пехов

затем начала решительно выбираться из-под пледа.

      – Ладно, идем, сделаем это.

      Открывая нижний ящик шкафа, чтобы забрать трофей, найденный в сейфе, я слышал, как она бормочет, удаляясь: «И что будет на этот раз? Пустыня? Океан? Древние руины? А может, дикий лес?»

      Небрежный сверток лежал на листе бумаги, где я зарисовал послание, которое передали через сон. Еще одна загадка.

      Когда я вошел в спальню, Хэл уже лежала, вытянувшись на кровати, и смотрела в потолок.

      – Если это опять будет Баннгок… – произнесла ученица с вполне понятным ожесточением.

      – Было бы неплохо, – отозвался я, укладываясь рядом с ней. – Я хотя бы ориентируюсь в этом городе.

      Она усмехнулась невесело, удобнее устраиваясь на покрывале.

      Я разорвал серую от времени бумагу, и мне на ладонь лег обрывок человеческой плоти. Мужское ухо, отрезанное давным-давно, было похоже на иссохший комок пергамента.

      Я сомкнул пальцы вокруг трофея и откинулся на подушку. Хэл прижалась ко мне, потянула плед, укрывая нас обоих.

      Волшебное слово «вокруг» почти одновременно погрузило нас в темноту.

      Длинный переход. Падение. Медленное, долгое. Затем краткий миг беспамятства, без чувств, желаний, мыслей. И наконец полное осознание себя. Ошеломительное и оглушающее.

      Я лежал на чем-то твердом, холодном… гладком. В один бок упиралась такая же жесткая преграда. К другому прижималось горячее, упругое тело в плотном коконе одежды. Хэл… Ее дыхание звучало тяжело и громко. Рука закинута мне на плечо, колено на бедре.

      Я открыл глаза и ничего не увидел. Чернота окружала меня со всех сторон. Плотная, вязкая, без единого проблеска. Я вглядывался в нее, напрягая зрение, но не мог уловить ни далекого холодного сияния звезд, ни теплого подрагивания огоньков человеческого жилья, ни бликов на стекле. Ничего. Меня окружало черное безмолвие.

      Хэл пошевелилась. К привычному запаху свежести ее духов примешивалось еще что-то знакомое, тревожащее, тягостное.

      – Где мы? – произнесла она слегка невнятно. – Так темно…

      Я протянул руку, и ладонь уперлась в прочную преграду над головой. Грубое, плохо обработанное дерево. Мир сузился. Сомкнулся вокруг меня. Острый, холодный, едкий запах, который ни с чем не спутаешь. Тьма, пропитанная им, легла на грудь многотонной глыбой.

      «Дыши, – приказал я себе. – Просто дыши».

      – Мэтт, – прозвучал над ухом голос Хэл. – Ты меня слышишь?

      «Помнишь, ты хотела знать, чего я боюсь?»

      Она завозилась рядом, шелестя одеждой, попыталась приподняться. Последовал гулкий удар и недовольный возглас.

      – Так тесно…

      «Вот этого. Узкое, тесное, замкнутое пространство. Быть похороненным заживо».

      – Коробка… Нет, ящик. Закрыто. Но если постараться…

      Она повернулась, прижалась ко мне спиной, я почувствовал, как напряглись все ее мышцы – видимо, уперлась обеими руками, надавила.

      – Бесполезно. – Мой голос прозвучал глухо и сдавленно.

      – Что? – Хэл перевела