Эринеры Гипноса. Алексей Пехов

откликнулся Марк.

      «Мы не работаем с мертвыми телами и вещами, снятыми с мертвых тел», – мог бы сказать он, так же как и любой из нас. Но для эринеров труп ламии мог прояснить некоторые важные вещи.

      – Ну, и какие мысли у мастеров сна? – спросил Неарк, отворачиваясь от мертвой ламии, пока его коллеги вынимали ее из петли.

      – Самоубийство, – ответил охотник сдержанно. – На первый взгляд. К чему пришли эринеры?

      – Рабочая версия – самоубийство, – повторил внук оракула ту же самую гипотезу. – После вскрытия можно будет сказать точнее.

      Пока они негромко обменивались репликами, я медленно отступил, стремясь не привлекать к себе внимания. У меня возникла собственная теория, касающаяся всего происходящего, и надо было успеть проверить детали.

      Хэл обнаружилась очень быстро. Ученица сидела на кухне, за столом, напротив Виктора. Они беседовали вполголоса, доверительно наклоняясь друг к другу, разделенные двумя объемными чашками, над которыми поднимался легкий пар.

      Я зашел, осторожно и тихо, чтобы не прервать разговор. Мельком оценил помещение – оно было стилизовано под старину: гриль, оформленный как очаг, ряды медной посуды на открытых полках, фреска по белой стене, изображающая виноградную лозу, покрыта мелкими трещинками. Тяжелые резные стулья, массивная столешница…

      – Они сдружились с Софией, – говорил Виктор, и в его словах звучало неподдельное недоумение. – Я никогда не видел, чтобы Кора так сходилась с людьми. Повеселела, перестала цепляться к мелочам, стала лучше себя чувствовать. И она не притворялась, я видел, ей действительно нравилась эта девушка… а потом вдруг это все… – Он неловко мотнул головой в сторону коридора.

      Затем увидел меня. Поднялся. Расстроенное лицо просветлело.

      – Мэтт, – он крепко пожал мне руку. – Спасибо, что приехал.

      – Как ты?

      – Ошеломлен, – ответил архитектор честно, потом криво усмехнулся. – Расстроен, но не до горя. Наши отношения с Корой трудно назвать гладкими.

      Он помолчал и поинтересовался сухо:

      – Она была дэймосом, ламией?

      – Да. Кто сказал тебе?

      – София. Обрисовала в общих чертах… – он неопределенно повел рукой и снова опустился на стул. – Теперь многие странности матери стали понятны.

      Я сел рядом с Хэл. Во взгляде ученицы читалась многозначительность и легкое нетерпение. Ей хотелось поделиться со мной новостями и собственными выводами.

      – Зачем Кора это сделала? – спросил Виктор. – Почему вдруг?

      – Пока есть только предположения. Например, затяжная депрессия, которая закончилась самоубийством.

      Он неопределенно покачал головой. Похоже, его не вполне устраивало это объяснение. И я его понимал.

      На кухню вошел Неарк, окинул внимательным взглядом нашу компанию и сказал:

      – Аметил, мне нужно поговорить с тобой.

      Хэл, непривычно молчаливая, посмотрела на меня, в ее серых глазах я прочитал сдержанное предупреждение.

      Студия Виктора была темной и пустой. Все голографические