Избравший ад: повесть из евангельских времен. Татьяна Альбрехт

плюхнулся на пол, сильно ударившись затылком.

      – Ах ты, щенок! – вскричали остальные.

      Один из них бросился на Иуду, но тот снова увернулся и ударил нападавшего по лицу. Бродяга отлетел. Другой запустил в юношу куском доски, но промахнулся. Иуда накинулся на остальных. Ловким приемом сбив с ног ближайшего, он «пригладил» его деревяшкой, следующий получил удар в живот, от чего согнулся пополам и затих. Последний, видя, как оборачивается дело, решил, что связываться не стоит, и проворно проскользнул к выходу. Юноша начал отряхиваться, но тут предводитель шайки бросил в него нож. Иуда едва успел пригнуться. Его захлестнула ярость. Бросившись на бродягу, он одним могучим ударом сшиб его на землю и схватил за горло так, что у того глаза вылезли из орбит.

      – Жалкое отродье! – он чуть ослабил хватку. – Благодари Бога, что я не хочу марать о тебя руки! Забирай свой сброд и убирайся! Чтобы больше тебя здесь не видели.

      – Только пусть сначала заплатит! – выступил на авансцену Киренеянин, успевший за время потасовки привести на помощь Иуде нескольких молодцов.

      – Верно! – проворно отцепив от пояса Абу кошель, юноша бросил его трактирщику. – Держи! – Он отпустил бродягу, поднялся. – Вставай и выметайся вместе со всей компанией.

      Провожаемые ледяным взглядом Иуды и угрюмыми взорами молодцов из соседней столярной мастерской, оборванцы кое-как убрались вон, прошипев на пороге какую-то нечленораздельную угрозу.

      – Как мне благодарить тебя? – бросился Симон к Иуде, едва они скрылись.

      – Да, есть за что благодарить! – усмехнулся тот. – Посмотри, какой разгром.

      – Это пустяки! Если бы не ты, было бы хуже, и они бы не заплатили.

      – Сомневаюсь, что их жалкие медяки окупят этот бардак.

      – Не важно! Главное, они сюда больше не сунутся. Они ведь трусы, а ты нагнал на них страха. Где это учат так драться?

      Юноша брезгливо отряхнулся, подобрал нож, внимательно осмотрел.

      – Гляди-ка, хороший клинок. Украл где-нибудь. Возьми – пригодится. А драться я научился у греков. Они жуткие забияки, обучают этому искусству в специальных школах[18].

      – Тьфу! Нечисть! – благочестиво выругались присутствующие.

      Иуда расхохотался.

      – Конечно, нечисть. Но, как видите, такое умение может пригодиться.

      – Да уж!.. Но я надеюсь, ты невредим?

      – Совершенно. А ты вовремя струсил и привел подмогу.

      – Да видишь ли, мой господин…

      – Ладно, я не в укор. Дай воды, и я пойду.

      Симон поднес юноше полную чашу, тот жадно выпил, отцепил от пояса кошель и протянул трактирщику.

      – Держи.

      – Куда так много?

      – За разгром.

      – Убери. Я не могу взять. Я и так в долгу у тебя.

      – Оставь. Вино и мясо у тебя превосходны, так что заработал. Бери, не серди меня.

      – Ладно, как прикажешь, господин, – промямлил Киренеянин, робко принимая кошель.

      Иуда направился к выходу.

      – Прощай, Певец вина! Благослови тебя Бог.

      – И тебя, господин, –

18

Иуда говорит о палестрах и гимнасиях – древнегреческих школах, в которых общеобразовательная программа сочеталась с интенсивным курсом физической подготовки. Палестрами также назывались площадки для занятий спортом.