Избравший ад: повесть из евангельских времен. Татьяна Альбрехт

настолько, что историк и культуролог Фаддей Зелинский в своей работе «Из жизни идей» вполне закономерно назвал их «соперниками христианства».

      Напротив, новая религия должна была стать исключительной и универсальной, чтобы получить поддержку искушенных самыми разными теориями адептов и распространиться по миру.

      В такой обстановке никто сначала не обратил внимания на очередного незадачливого проповедника, распятого римлянами, и небольшую секту его последователей. Ни наместник Иудеи, ни первосвященник, ни сами апостолы не могли представить себе в день казни, во что выльется это, в общем-то, рядовое событие.

      Знали, понимали, что они делают, только два человека, обреченные к этому с рождения и выбравшие свой путь добровольно. Ибо без осознанного выбора, без свободы воли – дара, который Бог не отобрал у Адама и Евы даже после грехопадения, ничто великое не могло бы свершиться в мире.

      Ты знаешь печаль Луны…

      Ее одинокий луч

      Из матовой глубины

      Свинцово тяжелых туч

      Скользнул по кудрям твоим —

      Ты руку подал ему…

      Обласканный нежно им,

      Бестрепетно встретишь тьму.

      Неслышно придет рассвет,

      В дорогу опять маня.

      Тот робкий печальный свет

      В ладони своей храня,

      Уйдешь в одинокий путь

      К Свершенью, что суждено…

      Ты можешь еще свернуть,

      Сомненье тебе дано,

      А выбор, что дальше ждет,

      Безрадостен и жесток.

      Он к славе своей идет,

      Тебе же – иной итог…

      Оставь это все, забудь!

      Не стоит губить себя!

      Но выдержишь горький путь,

      Безмолвствуя и скорбя.

      Боль хуже тебе стократ

      О людях, чья жизнь во мгле.

      И ты выбираешь Ад,

      Надежду даря Земле.

      Глава 1

      Боже мой! Я вопию днем, —

      и Ты не внемлешь мне, ночью, —

      и нет мне успокоения.

Пс. 21: 3

1

      Иуда стремительно шел по улицам Иерусалима, проворно пробираясь сквозь пеструю толпу. Город привычно шумел и волновался: торговцы и покупатели, прохожие и праздные гуляки кричали, суетились, ссорились, торговались, превращая душные улицы в один большой базар. Было за полдень. Несмотря на осень, солнце пекло немилосердно. Город обволакивал удушливым зноем, отдавая жар, накопленный камнями, воздух, пропитанный смрадом пота, дымом многочисленных жаровен, был настолько плотным, казалось его можно пощупать руками.

      Ничего этого Иуда не замечал. Раздражение все еще бурлило в нем, юноша шел, не разбирая дороги – искал успокоения среди всеобщей суеты. За два месяца по возвращении из странствий это была уже восьмая крупная размолвка с родителями. Каждый раз разговор был об одном и том же и заканчивался ничем: Иуда хлопал дверью и