На полпути к себе. Вероника Иванова

солгал, но эта ложь намного опаснее для тебя, чем для всех остальных, – нравоучительно заметила Магрит.

      – Как всегда, – согласился я.

      – Когда-нибудь ты поймешь: для того чтобы быть по-настоящему счастливым, нужно очень и очень немногое, – печально улыбнулась сестра. – Не скучай!

      Угу. Постараюсь. В конце концов, скука – моя давняя и хорошая знакомая, и мы с ней найдем чем заняться.

* * *

      – Ты что делаешь, негодник?! – завопил у меня над ухом Гизариус.

      Я вздрогнул и судорожно вцепился в исчерканные листки:

      – Р-работаю…

      – Я вижу, КАК ты работаешь! Извел всю бумагу! Лучшую! Что все это значит?!

      Он выхватил у меня один клочок.

      – «Д», «Г», «Р», «Р-неР»… Это не похоже на названия растений! Да ты знаешь, сколько мне стоили эти листки?!

      Доктор опасно приближался к истерике, и я поспешил успокоить:

      – Да ладно, стоила… Не самое высокое качество, кстати. И если уж вас так печалит, что я истратил несколько…

      – Несколько?!

      – Я могу написать пару слов своему знакомому, и он с радостью пришлет столько бумаги, сколько захотите.

      – Какому еще знакомому? – Энергия доктора плавно перекочевала из гнева в любопытство.

      – Есть один… Кстати, бумагу может достать самую лучшую, из того тростника, что растет в верховьях Сина.

      Глаза Гизариуса хитро сощурились.

      – Ну-ка рассказывай, откуда у тебя такие знакомые.

      – Откуда… Я же не всю жизнь нахожусь у вас в услужении, – буркнул я, порядком устав от беседы на повышенных тонах.

      – Хорошо… Пиши!

      – Что?

      – Ты же сказал: пару слов знакомому…

      – Ах это… Даже писать не надо: найдете в столице лавку купцов иль-Руади и скажете хозяину, что Джерон просил оказать любезность… Вроде того.

      – Вот сам и скажешь! – довольно заявил доктор.

      – Почему это сам? – неприятно удивился я. Не то чтобы вашему покорному слуге не хотелось встречаться с Заффани и его отцом, но перспектива отбора невест, которая немедленно последует за этой встречей, меня не особенно радовала.

      – А мы будем в Виллериме в середине зимы! – победно провозгласил Гизариус.

      – Зачем?

      – По делам!

      Хороший ответ. Вот только по чьим делам? По его или по моим? Сдается мне, что наши дела существенно разнятся…

      – Ну и скажу! – надулся я. – Думаете, испугаюсь?

      – Временами я сомневаюсь, что ты вообще чего-то боишься, – заметил доктор.

      Фыркаю:

      – Неправильный вывод! Я отъявленный трус. И всего боюсь.

      – Один мудрый человек сказал: «Бояться – не значит трусить. Бояться – значит быть осторожным», – усмехнулся Гизариус.

      Поднимаю руки:

      – Сдаюсь!

      – Покажи горло, – велел доктор.

      Я послушно открыл рот и вытерпел прикосновения ложки к языку.

      – Вполне здоров, – удовлетворенно