Убийства на фоне глянца. Алисия Хименес Бартлетт

с репортерами? На ум мне пришли фамилии нескольких коллег, но я сочла за лучшее не углубляться в поиски виновного. Ладно, пусть болтают что хотят, будет даже лучше, если обстановка накалится. Журналисты именно так понимают свою работу, а сама я не собираюсь делать никаких заявлений. Им нужны любовь и ревность? Отлично, пусть получают любовь и ревность! А может, кто знает, они и не так далеки от истины. Если подумать хорошенько, то во всем этом скандальном происшествии нетрудно усмотреть своего рода компенсацию для общества: человек зарабатывал на жизнь тем, что совал нос в чужое грязное белье, а теперь публика без малейшего стеснения разглядывает его смертный саван, бесстыдно выставленный на всеобщее обозрение.

      После завтрака я почувствовала себя куда лучше. И тем не менее ощущение вялости и расслабленности оставалось настолько непобедимым, что я даже не рассердилась, когда позвонил Гарсон и предложил немного поработать. Он получил очень вежливый ответ:

      – Нет уж, за работу по субботам мне жалованья не платят, поэтому чувство долга меня временно покинуло.

      – Инспектор, речь идет, собственно, не совсем о работе, я тут собрал кое-какие материалы и хотел, чтобы и вы на них взглянули.

      – Жесткое порно?

      – Что-то вроде того. У меня есть несколько записей телепередач Вальдеса, а также его последние журнальные публикации. По-моему, будет не лишним поинтересоваться, чем конкретно он занимался, а поскольку в рабочие дни у нас дел невпроворот…

      Я промычала нечто, не поддающееся расшифровке.

      – Вы что-то сказали? – переспросил мой помощник.

      – Нет, просто из меня завтрак попер назад, как только я представила себе, что скоро буду наслаждаться записями передач Вальдеса.

      – Там всего на пару часов – только и успеем, что выпить по рюмке и обсудить впечатления.

      – Сегодня утром я занята – иду на выставку Шагала.

      – А днем?

      – Днем тоже не получится, я собралась в кино. Показывают фильм, который я давно хочу посмотреть.

      – И небось на том языке.

      – Да, точно, фильм датский! Ладно, а если мы встретимся в воскресенье после обеда?

      – Можно, только как раз в воскресенье вечером…

      – Это обычно самое спокойное время.

      – Как раз тогда по телевизору будут показывать интересный футбол.

      – Да ладно вам, Фермин, все футбольные матчи всегда похожи один на другой как близнецы.

      – Ага, но и картины вашего Шагала всегда останутся такими, какими были; он ведь помер, а значит, ничего новенького нарисовать уже не сумеет!

      – Может, конечно, вы и правы, но только мысль поработать в выходные посетила вас, а не меня.

      Гарсон уступил, а что еще ему оставалось, если он и вправду, как всегда, был одержим чувством долга? В чем загадка Фермина Гарсона? Неужели ему и на самом деле так нравится его работа, что он не в силах даже на время забыть о ней? Боюсь, свою роль