Синдром Дездемоны. Ольга Егорова

аж дар речи потерял от такого поворота событий.

      По логике вещей, это нечто, потягивающее соску, разрисованную голубыми медведями, должно было оказаться мальчиком.

      – Это что – девочка?

      – Ну да, девочка. Юлька если – значит, девочка! Непонятно, что ли? – изумилась Наталья.

      – А почему же ты… Зачем же ты его… То есть, ее… В голубое-то нарядила? Ведь в голубое же обычно… мальчиков?

      – Что было, в то и нарядила! – отрезала Наталья. – Какая разница? Мне на УЗИ сказали, что мальчик будет. Я и купила голубое все. Потом девочка родилась. Что, надо было идти и заново все покупать, что ли? А это куда девать? Выбрасывать?! Ну все, Тихон, я побежала! Меня внизу шофер ждет, массаж через двадцать минут, а на дорогах сам знаешь, какие пробки!

      – Эй! – Тихон поймал бывшую жену за рукав коротенькой норковой курточки уже на пороге гостиной. – Ты хоть скажи… Скажи, что с ним делать-то? В смысле, с ней? Она же проснется… Есть захочет, наверное…

      «Это сон, – подумал про себя Тихон. – Это такой кошмарный сон, который, наверное, сейчас кончится. Этого не может быть на самом деле, я же не дурак, не идиот какой-нибудь клинический, чтобы вот запросто взять и согласиться… Взять согласиться на такую… авантюру…»

      – Ну, захочет есть – покормишь! – Наталья вскинула брови и смотрела на него, как на умственно отсталого.

      – Да чем кормить-то?! – взревел Тихон. – Чем? Грудью, что ли?!

      – Ты что? Грудью сейчас никто не кормит, плохая экология! Вот же, я тебе целый пакет еды оставила. И вот еще один пакет, там памперсы и погремушки! И свидетельство о рождении там же! И карточка медицинская! Не видишь, что ли?

      – Вижу, – тихо ответил Тихон. – Даже о погремушках позаботилась…

      Два огромных пакета на самом деле стояли возле двери в прихожей. Просто он их сразу не заметил. До пакетов ли ему было, когда, открыв дверь, он увидел бывшую жену с младенцем на руках!

      – Наташ, – поинтересовался он, когда та уже схватилась за ручку входной двери, даря на прощание бывшему мужу одну из своих фирменных ослепительных улыбок. – А скажи, если бы… Если бы я, предположим, не согласился его оставить. Отказался бы от него… Ты бы что с ним сделала? Куда бы его дела?

      – Не знаю, – Наталья пожала узкими плечами, задумалась на минуту. – Отдала бы в детский дом, отказ написала бы. Мать-одиночка, меня никто бы и осуждать не стал. Но я, вообще-то, не сомневалась…

      «… в том, что мой бывший муж – клинический идиот», – прочитал Тихон в ее глазах.

      – … не сомневалась, что ты не откажешься. И еще, знаешь, Тихон, я что сказать хотела… Ты не думай, пожалуйста, что я… В общем, что я тебя подставила, ребенка чужого тебе на шею повесила… Я бы никогда не стала, если б не была уверена, что он твой… Он твой, ты не сомневайся! Глазки черные, точь-в-точь твои!

      – Она, – поправил Тихон, отводя взгляд.

      – Какая разница, – равнодушно пропела Наталья с порога. – Ну все, пока! Удачи вам!

      – Привет