Поэмы. Михаил Юрьевич Лермонтов

широкой висел медный крест

      Со святыми мощами из Киева, —

      И погнулся крест и вдавился в грудь;

      Как роса из-под него кровь закапала;

      И подумал Степан Парамонович:

      «Чему быть суждено, то и сбудется;

      Постою за правду до последнева!»

      Изловчился он, приготовился,

      Собрался со всею силою

      И ударил своего ненавистника

      Прямо в левый висок со всего плеча.

      И опричник молодой застонал слегка,

      Закачался, упал замертво;

      Повалился он на холодный снег,

      На холодный снег, будто сосенка,

      Будто сосенка, во сыром бору

      Под смолистый под корень подрубленная.

      И, увидев то, царь Иван Васильевич

      Прогневался гневом, топнул о землю

      И нахмурил брови черные;

      Повелел он схватить удалова купца

      И привесть его пред лицо свое.

      Как возго́ворил православный царь,

      «Отвечай мне по правде, по совести,

      Вольной волею или нехотя

      Ты убил насме́рть мово верного слугу,

      Мово лучшего бойца Кирибеевича?»

      «Я скажу тебе, православный царь,

      Я убил его вольной волею,

      А за что, про что – не скажу тебе,

      Скажу только Богу единому.

      Прикажи меня казнить – и на плаху несть

      Мне головушку повинную;

      Не оставь лишь малых детушек,

      Не оставь молодую вдову

      Да двух братьев моих своей милостью…»

      «Хорошо тебе, детинушка,

      Удалой боец, сын купеческий,

      Что ответ держал ты по совести.

      Молодую жену и сирот твоих

      Из казны моей я пожалую,

      Твоим братьям велю от сего же дня

      По всему царству Русскому широкому

      Торговать безданно, беспошлинно.

      А ты сам ступай, детинушка,

      На высокое место лобное,

      Сложи свою буйную головушку.

      Я топор велю наточить-навострить,

      Палача велю одеть-нарядить,

      В большой колокол прикажу звонить,

      Чтобы знали все люди московские,

      Что и ты не оставлен моей милостью…»

      Как на площади народ собирается,

      Заунывный гудит-воет колокол,

      Разглашает всюду весть недобрую.

      По высокому месту лобному

      Во рубахе красной с яркой запонкой,

      С большим топором навостренныим,

      Руки голые потираючи,

      Палач весело похаживает,

      Удалова бойца дожидается, —

      А лихой боец, молодой купец,

      Со родными братьями прощается:

      «Уж вы, братцы мои, други кровные,

      Поцалуемтесь да обнимемтесь

      На последнее расставание.

      Поклонитесь от меня Алене Дмитревне,

      Закажите ей меньше печалиться,

      Про меня моим детушкам не сказывать;

      Поклонитесь дому родительскому,

      Поклонитесь всем нашим товарищам,

      Помолитесь сами в церкви Божией

      Вы за душу мою, душу грешную!»

      И казнили Степана Калашникова

      Смертью лютою,