Ленин и Клеопатра. Александр Образцов

что им не встретилась на пути к преступлению египетская царица Клеопатра! Да-с! Не встретилась! И не эту карту надо изучать, а другую, более загадочную… (Подводит Клеопатру к столу, приглашает ее прилечь. Та исполняет это с большой охотой.) Вот – карта восстания! Вот – ошеломляющие рельефы и стратегические пути! Присоединяйтесь, друзья мои! Изучайте. И вдумчиво, вдумчиво! Не упуская ни одной подробности. С этим знанием мы победим!

      Свердлов и Антонов-Овсеенко с готовностью подходят. Троцкий хмурится, смотрит в сторону. Затем тоже подходит, заинтересовавшись.

      Подвойский. А как же люди, Владимир Ильич? Двадцать пятое октября, как договорились…

      Ленин. Отменить. Послать по заводам, по районам – и отменить. Я напишу листовку об изучении античной культуры. Пропагандистам дадим задание – искать в массах подобные феномены и рассматривать в кружках, в школах, на собраниях. Приступайте, товарищи, к учебе.

      Подвойский достает блокнот, делает зарисовки. Некоторое время все в молчании изучают Клеопатру. Вздыхают.

      Антонов-Овсеенко (швыряет фуражку об пол). Э-эх! Хороша!

      Ленин. А? То-то!

      Свердлов. Грустно мне что-то стало, Владимир Ильич…

      Ленин. Еще как грустно, Яков Михайлович! Давайте-ка стихи зачтем, Лев Давыдович?

      Троцкий. Не могу… Слезы душат…

      Ленин. А что, товарищи? Давайте поплачем, а? Я уж лет сорок не плакал.

      Плачут.

      Подвойский (рыдая). Какая… вся… как гаубица…

      Свердлов. Голубица!

      Постепенно затихают. Сидят, подперев кулаками щеки.

      Стук в дверь.

      Подвойский. Что там? Войдите!

      Входит Рахья.

      Ленин. Присоединяйтесь, товарищ Рахья. Проходите.

      Рахья. Там это… Там просили передать это самое… Временное, значит, правительство, то есть – низложено.

      Молчание.

      Клеопатра (садится). Какой ужас.

      Троцкий. М-да… Вот это новость.

      Свердлов. Что ж делать, Владимир Ильич? Ситуация изменилась!

      Антонов-Овсеенко. Не пойду никуда! Здесь… здесь приму! Я виноват! (Падает на колени.) Дайте мне наган!

      Ленин. Без паники. Спокойствие. (Думает.) Давайте снимемся на фотокарточку. А то впереди что-то такое… что-то архи… Или еще хуже… Товарищ Рахья, фотографа сюда, скорее.

      Рахья. Слушаюсь.

      Выходит. Возвращается с фотографом в тельняшке, бескозырке, галифе, в сапогах бутылками. Фотограф устанавливает аппарат. Все усаживаются вокруг Клеопатры.

      Ленин. И вы, товарищ Рахья. Вот сюда, у щиколотки. (Фотографу.) Вы готовы, товарищ?

      Фотограф. Всегда.

      Ленин. Начинайте.

      Фотограф закрывается накидкой. Из фотоаппарата раздается пулеметная очередь. Пули косят разбегающихся. Потоки крови. Одна Клеопатра невредима. Фотограф, добив Рахью и Подвойского у самой двери, отбрасывает накидку: заводит граммафон, вмонтированный в фотопулемет, затем подходит к столу, сдергивает за руку