Лекарство от любви – любовь. Ольга Егорова

несовместимые.

      Мать кивнула:

      – Ладно, что-нибудь придумаем. Без работы не останешься, не переживай. У меня одна хорошая знакомая директор школы. Завтра позвоню ей, узнаю – может, им психолог нужен.

      – Без образования, – Варя развела руками.

      – Посмотрим, – упрямо повторила мать. – Ну, а с Никитой что решила? В какую школу отдавать будешь?

      – Наверное, в ту, где и сама училась. Здесь рядом, сам ходить будет, чтобы у тебя лишних хлопот не возникало.

      Галина Петровна кивнула, соглашаясь:

      – Хорошая школа. И учителя там хорошие. Нужно будет завтра же сходить и написать заявление.

      – Так ведь у нас пока прописки в городе нет…

* * *

      Уже далеко за полночь кухонные посиделки наконец закончились. Выпив напоследок еще по чашке чая, Варя с матерью разошлись.

      – Все будет хорошо, дочка. Вот увидишь, все в твоей жизни сложится просто замечательно! – заверила ее на прощание Галина Петровна.

      – И тебе спокойной ночи, мама, – с грустной улыбкой на лице ответила Варя.

      Бабушка отправилась спать к внуку, а Варя расстелила постель на кухне, на раскладушке. Никаких возражений от матери она принимать не стала. Она и без того чувствовала себя немного неловко, свалившись, как снег на голову, поэтому создавать неудобства ей не хотелось.

      Когда в соседней комнате все стихло, Варя тихонько поднялась с постели, приблизилась к двери, слегка приоткрыла ее и прислушалась. Затем так же тихо и осторожно закрыла дверь. Как тень, скользнула к подоконнику, достала из кармана пачку сигарет и, торопливо чиркнув спичкой, глубоко затянулась.

      За окном раскинулась черная ночь. Редкие фонари скупым и желтым светом освещали влажно блестящий, покрытый островками весеннего льда, асфальт. Вдалеке, вдоль линии правого берега, по-прежнему сверкали бусинки огней.

      Ей почему-то показалось странным это ночное спокойствие окружающего мира. Дождь и ураганный ветер, пожалуй, гораздо больше бы подошли сейчас в качестве фона. Ненастье за окном намного удачнее отражало бы то, что творилось сейчас в ее душе. В ее жизни.

      Но та апрельская ночь выдалась спокойной и тихой. Как будто в насмешку…

      Прикрыв окно, Варя скользнула под одеяло. Зажмурила глаза в тоскливом предчувствии: едва ли удастся уснуть. Все те же картины, которые виделись ей в ночном вагоне, те же чувства, что бередили душу совсем недавно под стук колес, снова не давали покоя. Она отчаянно пыталась заставить себя не думать. Не думать вообще ни о чем. И изо всех сил сжимала веки, зная, что стоит ей открыть глаза – и прямоугольник света на потолке снова превратится в чистое полотно, на котором она до самого утра будет рисовать печальные картины, выбирая из всей возможной палитры красок только один цвет – серый…

      Так и случилось. Серые тени качались на потолке, она напряженно следила за ними взглядом, уже перестав бороться с собой.

      Заснуть ей удалось только под утро. Даже не заснуть, а впасть в полузабытье, лишь отдаленно напоминающее сон. Она словно провалилась в какую-то яму с песком.