Власть и масть. Евгений Сухов

Брезгливо глянув на подкатившуюся голову, маркиз перешагнул через нее, едва не задевая шпорами безжизненного лица, и подошел к Григорию.

      Кивнув на обезглавленное тело, лениво поинтересовался:

      – Ты знаешь о том, что тебя ждет, если Копье судьбы не будет найдено?

      Глаза отца Григория были глубоки и спокойны. Неужели этот недалекий и малообразованный монах может знать больше, чем все остальные? А если это действительно так, тогда откуда у него подобное преимущество?

      Губы монаха дрогнули, и он негромко произнес:

      – Я готов ко всякому исходу.

      Четыре крестьянина, вооружившись лопатами, дружно поплевали на мозолистые ладони и, громко выдохнув, принялись долбить красную выжженную землю. Твердая, как гранит, она не желала поддаваться заточенному железу и, как могла, сопротивлялась насилию. Лопаты гнулись и злобно отскакивали. Крестьяне, не уступая почве в упертости, яростно молотили, выковыривая из грунта обломки копий, обрывки тканей, поломанное снаряжение. Попались даже золотая шпора и уздечка от лошади, а потом лопата звучно тренькнула обо что-то металлическое…

      – Монах Григорий оказался прав! – взревели на крепостных стенах горожане. – Это Копье судьбы!

      Взрыв восторга заставил дзинькнуть колокола. Каждому хотелось увидеть чудо первым. Городские подались вперед, едва не срываясь со стен. А те, кто выстаивал внизу, в едином порыве потянулись к святыне, готовые в одно мгновение подмять рыцарей, ощетинившихся на их пути длинными мечами.

      – Назад! Назад! – кричал начальник стражи, нормандский рыцарь, напирающим на охрану людям. – Мы будем рубить каждого, кто сделает хотя бы еще один шаг!

      Обхватив длинный меч руками, он дважды рубанул им, очертив опасное пространство. Рыцари, стоявшие по обе стороны от предводителя, проделали то же самое: каждый из них понимал, что людская толпа, подстегиваемая религиозным экстазом, будет куда страшнее непримиримых сарацинов. Стоит только показать слабость, как они тотчас сомнут оцепление и безо всякой жалости пройдут по головам, чтобы лицезреть Копье судьбы.

      Угроза подействовала не сразу. Задние ряды, все еще продолжавшие напирать, вдруг уперлись в передние, не пожелавшие сделать даже шагу.

      – Стоять! – кричал наследник викингов.

      По тому, как в злобной муке исказилось его лицо, было понятно, что он ударит всякого, кто смеет ступить хотя бы на полшага. Полютовало людское море, да и успокоилось.

      Невозмутимыми оставались лишь маркиз с монахом Григорием.

      – Ты хочешь сказать, что это и есть копье? – скривился маркиз, показав на кусок железной пластины, выпиравшей из грунта.

      – Надо копать дальше, – примирительно настоял монах. – Скорее всего, это снаряжение рыцаря.

      Крестьяне, охотно воткнув лопаты в свеженасыпанный грунт, присели рядышком передохнуть. Не помешает перевести дух, даже если копаешь святыню.

      – Ну, чего сели истуканами! – прикрикнул маркиз на крестьян. – Сказано же было,