Учёный. Георгий Константинович Левченко

повысил

      Уровень оного.

      Скакунов

      Чем же повысили?

      Раньше о вас ничего я не слышал,

      Кроме как сплетней, излишних науке.

      Прозоров

      Не мудрено, ничего и не делал

      Я для того, чтоб услышанным быть.

      Нет у российских историков стержня,

      Гниль и застой, красномордую погань

      Так до конца и ничем не сменили,

      Не пересилили рабскую веру

      В ложную мудрость безликого сброда,

      Лишь понадёргали разных кусков,

      Вообразили, что всё уж известно,

      Надо ему лишь навесить ярлык,

      Самый гнилой, лицемерный и мёртвый,

      В миф превратив, и лишивши науку

      Смысла её и живой подоплёки.

      Кто же в здоровом уме пожелает

      Дело иметь с престарелою шлюхой?

      Скакунов

      Не согласиться позвольте мне с этим…

      Прозоров

      Нет, не позволю. Простите, конечно,

      Резкость мою, вы приветливы были

      И благосклонно ко мне говорили,

      Я же не часто общаюсь с людьми

      И потому реагирую бурно

      На профанацию ложной науки.

      Я не приемлю пророчеств дурных,

      Также скажу – разлагаемся мы,

      То есть учёных сообщество, с коим

      Только сегодня смешался.

      Скакунов

      Героем,

      Видимо, мните себя, одиноким?

      Чем занимались вы ранее?

      Прозоров

      Многим.

      Трудно припомнить, а слушать об этом,

      Наверняка, неприятно вам будет.

      Скакунов

      Я уж себя постараюсь сдержать,

      Впрочем, решать, разумеется, вам.

      Право, не думаю, что приключилось

      Нечто из ряда совсем выходящее.

      Прозоров

      Вообразите, лет в тридцать пять снова

      Вдруг получить абсолютной свободы.

      Этого вам не почувствовать, к счастью,

      Иль к сожаленью. Свобода двояка,

      Вы независимы ни от кого,

      Нет и того, кто зависит от вас.

      Это последнее хуже всего,

      Ты никому и не нужен, никто

      Не испытает потребность в тебе,

      Будто бы камень лежишь на земле.

      Будь мы бесплотные твари, конечно,

      Можно прожить эдак тысячу лет,

      Но не бесплотен я, как и другие,

      Так что пришлось заниматься хоть чем.

      С частных уроков немного имел,

      Преподавал кратковременно в школах

      И консультировал, и на посылках

      Бегал бывало, корректором ночью

      Несколько лет я глаза убивал.

      После журнал редактировать стал

      Полунаучный в сети, и дела

      Оного быстро продвинулись в гору.

      Так вдруг в издательстве, крупном, возник,

      Где редактировал дрянь лженауки,

      То эзотерики рвотную жижу,

      То твердолобый бред политологии,

      Но положенье своё улучшал.

      Годы прошли, пробудившись от дрёмы,

      Тяга к науке меня обуяла,

      Я за статью принялся, но осёкся,

      Как