Страж. Алексей Пехов

что не умеют они? Из-за еретических государств Церковь теряет стабильную власть, ты – тот, кто может пошатнуть ее еще сильнее, а потому солдаты Христовы постараются уничтожить тебя. Монахи из ордена святого Каликвия занимаются этим с зари христианства, и я бы не рискнул вставать на их пути. А если ты попадешь в руки Ордена Праведности, они вытрясут из тебя все, что ты знаешь, в надежде на то, что твоим способностям, действительно, можно научиться. Ну и потом закопают тебя в каком-нибудь безымянном овраге, чтобы ты не научил еще кого-нибудь.

      – А Братство? Что сделают стражи?

      Я вздохнул, оперся локтями о стол, поглядел по сторонам, но никто не интересовался нашей беседой.

      – Братство, мой друг, убьет тебя довольно быстро и без всяких колебаний. Мне кажется, ты жив лишь потому, что они не уверены, не научил ли ты еще кого-то тому, что умеешь сам. Когда магистры убедятся, что ты такой – единственный и уникальный, – ты умрешь. Видишь ли, для многих из нас ты представляешь весьма серьезную опасность. Темные души остаются в этом мире лишь потому, что боятся ада. Грязные и злые, измененные, они живут среди людей, и такие, как я, охотятся на них и уничтожают. Ты же – хочешь очистить людей, из которых появляются объекты моей охоты.

      – Разве это плохо, избавить мир от темных чудовищ?

      – Хорошо. В твоем понимании. Но вот только стражи останутся без работы. Потому что если появятся те, кто чистит пятна, и их будет много, Братство станет историей. Никто из нас этого не хочет.

      – Речь ведь идет не о том, что я берусь за чужую работу, – сказал Хартвиг, и взгляд его стал пристальным и понимающим. – Я знаю, что стражи получают, уничтожая души. От этого тяжело отказаться.

      – Я бы сказал, невозможно, – тихо ответил я ему. – Именно поэтому тебя убьют. Чтобы не отказываться, и чтобы ты не попал в руки нашим врагам – Ордену, который бы обратил твои умения против нас. Твоя жизнь висит на волоске. Как только мой друг Карл поймет, что в Богежоме нас ждать не стоит, магистры перестанут выжидать.

      Хартвиг провел пальцем по краю кружки:

      – Но ты, несмотря на все сказанное, меня спасаешь.

      – Пытаюсь спасти.

      – Это неважно.

      Я переглянулся с Проповедником и сказал:

      – Я тоже идеалист. Мне претит мысль, что я везу тебя на заклание, ибо мне не нравится библейская история про отца, решившего отдать своего сына в жертву Богу. Есть в этом что-то противоестественное тому, чему учит Всевышний. Что до угрозы от тебя – на мой век душ хватит. Если ты и изменишь мир, то очень нескоро. Стражи не всегда справляются с темными сущностями, потому что их слишком много, и поэтому люди гибнут. Я не вижу беды, если всем станет чуточку легче, и они перестанут бояться тех, кто живет рядом с нами.

      – А что Братство?

      – Я скажу, что ты сбежал. Несколько наивно, но пусть они попробуют проверить.

      – Тебе так просто этого не спустят, – скривился Проповедник.

      Я знал это, но не хотел обсуждать. Ни к чему. И так каждому понятно, что я идиот, рискующий всем ради незнак