Страж. Алексей Пехов

видел, кто его рисовал?

      – Человек в красных туфлях.

      Одного такого я знал. Выходит, у господина Александра есть таланты и опыт настоящего стража.

      – Потом ты его встречал?

      – Ага. Встречал. – Мальчишка болтал ногами, поглядывая по сторонам, и было видно, что разговор ему не слишком интересен. – Позавчера. Он рисовал другие знаки.

      – Какие?

      – На месяц похож. Узкий. Вот такой. – Движением тонкого пальца он попытался воспроизвести изображение. – Только здесь словно вырез. А тут вот такая вот штука.

      Внутренне я похолодел. Фигурой эта «штука» не была. Я видел ее в университетских книгах во время обучения своему ремеслу. И однажды мы обсуждали ее с Герой. Все гораздо серьезнее, чем можно было предположить.

      Пугало, увидев контур рисунка, едва не сверзилось вниз, на Проповедника, околачивающегося на улице.

      – Где он ее рисовал? – стараясь, чтобы мой голос звучал ровно, спросил я.

      – Вон там. – Мальчишка показал пальцем на восток. – Прямо на крыше. Он меня не заметил.

      – Спасибо, – поблагодарил я его.

      Крыша была очень приметная. Да и само здание тоже. Собор Святого Николая.

      Судя по часам на Цветочной площади, было без четверти двенадцать. Всего пятнадцать минут оставалось жить епископу Урбану, а так же всем, кто слушает его в соборе. Я не был уверен, что успею хоть что-то сделать, но попытаться стоило.

      Мне пришлось мчаться сквозь толпу, запрудившую улицы, распихивая всех локтями. В спину неслись ругательства и проклятия. Поняв, что этой дорогой я успею только для того, чтобы увидеть, как из церкви выносят погибших, я бросился в узкое переплетение улиц, переулков и задворков старого города. Я худо-бедно помнил путь и знал, что, если свернуть на приметном перекрестке, возле угловатого дома, в котором скрывалась аптека, можно выскочить к стене северного нефа огромного собора.

      Шум центральных улиц на какое-то время стих, я слышал лишь свое тяжелое дыхание. Проповедник и Пугало давно отстали. Людей становилось все меньше и меньше, зато, свернув за аптекой с запыленной витриной и подняв голову вверх, я увидел звонницу на фоне неба, зажатого с двух сторон высокими стенами домов, жмущихся друг к другу в узком переулке.

      Бегущих следом за мной я услышал, только когда остановился, чтобы перевести дух. Двое господ в шапках зажиточных горожан без всяких экивоков обнажили стилеты и бросились на меня. Это была очень досадная задержка.

      Я поднырнул под руку со стилетом, разворачиваясь, полоснул нападавшего кинжалом по ребрам, разрывая его подбитую ватой щегольскую куртку. Второй господин ткнул меня обратным хватом, я ответил ложным ударом с финтом, и он, закрывая шею и надключичную ямку, открыл подмышку, чем я и воспользовался.

      Раненый тонко взвизгнул, отскочил к стене и сполз по ней, зажимая рукой хлещущую кровь. Его товарищ, несмотря на глубокий порез на правом боку, атаковал меня снова. Я блокировал его локоть предплечьем и, используя вражескую руку, как рычаг, отправил противника в полет к стене, затем припечатав лицом к ней же.