Шёлк лоскутный. Майкл Улин

настройки с другими векторами. Но этой помехи на этот раз похоже не было.

      По завершению сигнала крылья вернулись в исходное положение. Перебирая мелкими шажками, Она переместилась на наружную поверхность окна. Была ночь. Где-то далеко, на западе блеснула слабой вспышкой далёкая молния. Но здесь небо было ясным, вечные звёзды по-прежнему загадочно переливались. Есть желание, есть интуитивные знания, есть какая-то информация. – Был слабый, но отчётливый ответ откуда-то с Запада. Яркая звезда пронеслась по звёздному небу и исчезла навсегда, оставив след надежды в фасетчатом глазе шелкопряда.

      Внизу, под окном болтался на ветке сирени помятый кокон, зацепившийся распущенной шелковой нитью. Несколько мг растворимого белка – пептидов в зоне отверстия, образованного ферментами слюнных желез созревшей куколки ожидали Инн.

      Последняя ссобойка перед дорогой в настоящую жизнь[6]. Инн вспорхнула с оконной рамы – крылья мягко и согласованно работали в дозвуковом режиме колебаний, нависла над своим коконом, – хоботок быстро и умело собрал последние микро-капли и уже секунды через три она, оторвавшись от своих временных пристанищ, поднялась над зданием. Ей повезло. Ничего не изменилось и всего на расстоянии полу-нити кокона от Неё росло то самое привлекательное «древо жизни Тутов» – шелковица чёрная. В этих северных широтах шелковица белая, как более нежная и теплолюбивая, была ещё большей редкостью. Полёт прошёл почти без помех. Летучая мышь перепугано шарахнулась от полученного эха с психической травмой до самого утра. Самки (♀) Тута – плохие летуны, значительно хуже, чем самцы (♂). Причина этого банальна – запас яиц значительно отяжеляющий её брюшко. Днём ласточки и стрижи губят их, не успевая отлететь или избежать столкновения из-за своей большой скорости полёта. Поэтому они выбирают ночные полёты. Летучие мыши не опасны для Тутов, это закреплено и уже несколько тысячелетий наследуется. Самый страшный враг – сумеречный охотник козодой. Но в этих широтах его практически нет.

      Древо было великолепно – высокое, без следов обрезки и других повреждений – вполне достаточное для вскармливания и развития всей отложенной грены одной самки.

      Инн сразу заняла лучшее место на стволе – чуть выше середины кроны. До момента следующего вектора связи, «часа Х», оставалось время. Она расположилась на западной стороне ствола, со стороны ветра, приняла строго вертикальное положение и стала ждать. Начало светать. Здесь Она будет ждать. Свою судьбу. Неизбежность. Определённость. Его.

      Эрть

      Энн дрожащей, слегка затёкшей рукой налила очередную, вот уже четвёртую! чашку кофе. Оставив уснувшую дочь, отлучилась минут на десять, чтобы вернуться после проветривания её комнатки, и продолжила просматривать сшивку, оставленную Фредом из своего утиля ещё 4 дня назад. Текст был на литовском языке, к которому прилагался технический (компьютерный Google – перевод). Для такого рода документов название типа манускрипт было достаточно обычным. Фамилия Войнец – тоже ничего

6

Этот, последний штрих эволюции шелкопряда, последнее «причастие» взрослой особи вероятно является фантазией ибо пока не описан естествоиспытателями.