Кровавые воды Хьерунгавага. Николай Олегович Бершицкий

явился к конунгу.

      – Итак, Харальд, Весети из Борнхольма жалуется, будто твои сыновья грабили его земли. Я как конунг Дании требую, чтобы ты уплатил Весети вергельд для покрытия ущерба, иначе быть сече. А моя цель сохранять мир среди датчан.

      Ярл засмеялся в усы.

      – За что ж я буду платить, ежели не участвовал в набеге, ничего не получил, не взял? Пусть даже юноши забили пару коров и овец, чтобы прокормить себя и людей на кораблях, у Весети не убудет, а мои руки чисты.

      Свейн задумался. Не к добру это было.

      – Как знаешь, тебе виднее. Распоряжайся жизнью по собственному разумению. То решение, какое по твоему мнению лучше сбережет твою старость и богатство от Весети и сыновей его, такое и принимай. Мое желание ты знаешь, и, надеюсь, еще передумаешь.

      – Не пугай меня, конунг. Не боюсь я ни Весети, ни Буи, ни Сигурда. Больше в них пылких слов, нежели решимости, – Харальд опять захохотал, сотрясаясь от смеха.

      – Тогда возвращайся домой, ярл, – железным тоном отчеканил конунг, лицо его обратилось маской.

      Восходя на борт судна, Весети так и не совладал с разбирающей его злобой. От кого другого он ждал бы подставы, но от конунга! Почему Свейн силой не принудил Харальда?! Ну ничего, сила и у него есть. Три корабля и две сотни отборных викингов – а какие аргументы нужны кроме этих? Ныряя в пену, три дракона скользили к Сьеланду. Весети приговорил троицу богатейших селений. Они жгли, убивали и грабили. Назад шли с добычей, но без радости, не получив удовлетворения.

      Харальд не замедлил послать к Свейну гонцов с требованием вмешаться в распрю. Конунг жестоко улыбнулся:

      – Я предупреждал Харальда, надо было выплатить виру да идти с миром. Раз он не считает должным прислушиваться к моим советам, то и я не вмешаюсь в спор.

      Гонцы вернулись не солоно хлебавши.

      – Значит, конунг за нас не вступится, – на миг ярл помрачнел. – Сами будем решать свои проблемы. Готовьте десять ладей, идем на Борнхольм!

      Громом пролетел клич воинов ярла над хуторами Борнхольма. За каждого убитого человека, за каждую уведенную корову, за каждый спаленный дом и украденную вещь воздавали они сполна. Огонь взвился к серым небесам, земля обагрилась кровью. Месть ярла свершилась скоро и жестоко.

      Весь Исфьорд гудел. Тинг собрал множество людей, один только Свейн приплыл на пятидесяти кораблях, дабы сдержать ссорящиеся стороны силою оружия, когда слова потеряют власть. Харальд был уже тут, сумрачен и молчалив. Ждали Весети, ставящего ладьи у морского берега, близ реки, текущей мимо поля тинга. Хоть именно Весети призвал конунга собрать тинг, сказав: «быть войне, коли не рассудишь» – но прибыл он всего с пятью кораблями, а сыновей его и вовсе не видели.

      Споры шли жаркие, никто не желал признавать вины. Весети стоял на своем твердо, да и Харальд за словами в карман не лез. Стемнело, когда на горизонте показались десять судов, идущих к берегу. Воины сошли на сушу, устремились к тингу. Во главе шли Буи, нарядившийся в роскошные одежды,